Надеюсь, что Роман больше никаких сюрпризов не выкинет. Может ведь запереть двери и спрятать ключи, чтобы я с детьми не смогла уйти. Я больше не знаю, чего ожидать от мужа.

Это раньше он был родным и понятным. А сейчас в системе произошел сбой.

— Я написала Максиму, что мы с тобой съезжаем от отца, — осведомляет меня Олеся и откладывает телефон на полку.

Нервно потирает вспотевшие ладошки о джинсы и закусывает губу.

— Чемодан в моей гардеробной. Ты справишься сама?

— Я уже не маленькая, мам.

Знаю.

Я знаю, что не маленькая.

Просто предательство Ромы выбивает из колеи привычной и налаженной жизни. Даже я сорвалась в истерику и готова была настучать мужу по лицу его любимой кружкой до кровавых соплей. Обычно я себя так не веду.

Начинаю собирать вещи. Дрожащей рукой распахиваю гардеробную. Складываю в чемодан свои брюки и пиджаки, рубашки и платья. Из рабочего стола собираю все папки с эскизами одежды и флэшки.

Сейчас не получится забрать все. Чтобы основательно переехать, придется нанимать грузчиков на большой машине.

Представляю, как дом опустеет без моих вещей.

Сижу на полу, складывая нижнее белье из ящика в чемодан. Томас мяукает возле меня. Трется о мои ноги настойчиво, а затем и вовсе залезает в чемодан.

Смотрю в наглую кошачью морду.

— Я тебя с собой не заберу, — говорю тихо, но настойчиво. — Ты останешься со своим хозяином, Томас.

Кот прижимает уши и жмурится, как от яркого солнца. Физиономия протестующая.

Лежит себе в чемодане и невозмутимо машет хвостом.

— Уходи, Томас! Не мешай! — вытаскиваю кота из чемодана, но тот обходит меня по кругу и вновь нагло ложится поверх моих вещей.

Даже кот понимает, что Рома мерзавец и подлец. Не хочет с ним оставаться.

А я не удивлена! Животные ведь все чувствуют.

— Мам, — тихо говорит дочка, подходя ко мне со спины.

Садится рядом на пол.

Смотрит в мои глаза так, что у меня душа сворачивается в трубочку.

— Все будет хорошо, — поспешно шепчу я.

Олеська всхлипывает.

— Иди ко мне, — распахиваю объятия, и дочка падает лбом в мое плечо.

Чувствую ее слезы на своих ключицах, и сама начинаю реветь. По щекам горячие капли, которые солью кожу разъедают.

Моя нежная ранимая девочка не должна была в таком юном возрасте узнать, как больно бывает от предательства самого важного мужчины в жизни. Я не уберегла свою малышку, и отец приподнес ей суровый жизненный урок.

Нам главное сейчас уехать. Пережить этот день. А дальше выдохнуть и налаживать жизнь. Я не сомневаюсь, что мы справимся без Ромы.

Это только по началу будет трудно.

Успокаиваю себя мыслью, что я хотя бы владелица небольшого бизнеса с хорошим доходом. И дети у меня уже взрослые. Вместе мы справимся со всем.

Куда хуже было бы, если бы Рома изменил мне лет десять назад. Тогда я не была такой уверенной в себе. И его измена наверняка перемолотила бы мне все кости. Я бы сдохла от горя.

Сейчас все иначе. Я сдохну, но соберу себя из пепла ради детей. Я покажу им, что это не конец света.

— Мам, — Олеся отстраняется от меня, и я наскоро вытираю свои слезы.

Не хочу даже казаться слабым родителем в глазах дочери. Пусть не сомневается в моей силе и уверенности.

— Мне как-то страшно, мам, — признается Олеся, опустив голову. — А если Максим не поедет с нами?

Собираю осколки вазы в совок. Мало того, что Даша перебила посуду, так еще и дочка перевернула столик рядом с лестницей.

Устало вздыхаю, рассматривая хрустальную крошку под ногами.

Дома так жарко, что легкая белая рубашка липнет к моей спине. И капли пота вкраплениями скапливаются на лбу.

Сильнее стискиваю челюсти, заметая поблескивающие при свете осколки салатницы.

Жалко посудину. Моя мама выбирала ее долго, и дарила с любовью. Но в целом, разбитая салатница — это меньшее из бед. Осколки можно собрать и выбросить.

А вот последствия моего поступка — нет.

И пусть я не помню сам процесс своей гребаной измены, зато хорошо помню, как весь вечер подливал Насте алкоголь и вел с ней непринужденные беседы, вспоминая школьные годы.

Со второго этажа доносится приглушенный голос моей жены Даши. Она собирается уезжать, увозит с собой детей.

Теперь мне тошно.

Теперь я хорошо понимаю, что натворил.

Я променял крепкое супружество и любящую женщину на разовый перепихон с бывшей одноклассницей.