Все выпили. Лукашин, поддевая вилкой заменитель шпротов - местную корюшку, развивал свою тему:

– Если с Камчатки заезжают к нам, это, значит, серьезно. Обычно на Камчатке отрабатывают срок и едут на запад.

– Все мы человеки и стремимся туда, где лучше, - вполне естественно, сказал Юпо.

– Это еще вопрос - кому где лучше, - сказала Катя.

– На твоем месте я бы вернулся в производственный отдел, в контору... подмигнул ей Зеленин.
– А то осенью холодно станет.

– Боюсь, что меня Сергей Петрович не отпустит, - Катя озорно поглядела на Воронова.

– Кто из вас кого боится - это тоже вопрос, - сказал Юпо.

Воронов сердито посмотрел на него и, не скрывая раздражения, ответил Кате:

– Сдается мне, что вы держите курс на Фонтанку, только ждете попутчика. Уверяю вас - у Зеленина в конторе проще найти, чем у нас на участке.

– Мерсите за совет. Может быть, я им и воспользуюсь, - Катя мило улыбнулась, но ее слегка вывернутые ноздри округлились.

– Да бросьте вы. Далась вам эта Фонтанка.
– Терехин не понимал причины неожиданной вспышки и с недоумением глядел то на Воронова, то на Катю.

Синельников решил отвлечь от назревающей перепалки и, откинувшись на спинку стула, заговорил:

– А я вот не знаю, где лучше: там - на западе, или здесь. В самом деле, чем хуже здесь? Тайга, море! А этот соленый дух! От него так и распирает грудь... Конечно, интересно строить дома где-нибудь на московской улице: техника, все образцово. Тут тебе и метро, и в театры ездишь. Но если ты расчищал кусторезом тайгу под будущую улицу, если ты переселялся из палатки в квартиру с паровым отоплением и с ванной... Ты этого никогда не забудешь. Здесь ты лучше видишь свою силу... на что способен.

– И давно вы переселились из палатки?
– любезно спросила Катя.

– Ну зачем это?
– Михаил взял ее за руку.

– Что?
– Синельников смотрел на нее, словно не понял, о чем его спрашивают.

– Ну, деятели, что-то у вас все на личности переходит, - сказал Лукашин.
– Надо говорить по существу.

– По существу и говорить не о чем, - сказал Юпо.
– Это все слова, Петя. Все значительно проще. Одни едут сюда за чинами, другие - за рублем, третьи - выполнять свой долг. Земли осваивать. Хорошо! Значит, надо. При чем же тут чувство? Я долг выполняю и буду служить, сколько потребуется. Но восторгаться, говорить: приезжайте, мол, сюда, потому что на кабана ходить интереснее, чем в Мариинку, - не стану. Это фальшь, извините.

– Можно подумать, деятель, что вы сомневаетесь в чьей-то искренности, сказал Лукашин.

– Не то, Семен Иванович, - вступилась опять Катя.
– Просто надоела философия горожан, попадающих на лоно природы. Ах, море! Ах, тайга! А море, между прочим, соленое и мокрое. А в тайге комары водятся. Ну, мне пора! Извините, и так засиделась.
– Она встала. За ней поднялся и Михаил.

– Мне проводник с вашего участка не нужен, - остановила она Михаила, но говорила, обращаясь к Воронову.
– Спасибо за угощение.
– И потом Зеленину: - Я, кажется, воспользуюсь вашим советом и перейду к вам в производственный отдел. Надо же чем-то и мне отблагодарить гостеприимного хозяина. Сделаю ему приятное. До свидания!

Она вышла, стуча каблучками.

– Извините, - сказал Воронов.

Он встал из-за стола, догнал Катю на лестнице и проводил ее до порога. Дальше она не позволила.

7

Вместе с горячкой дел нахлынула на участок и жара. В солнечные полдни от нагретой опалубки, от арматурных прутьев, от всего этого скопища железа и бетона исходил тягостный жар, и даже порывистый морской ветерок не приносил прохлады. Обычно непоседливые крикливые чайки в такие часы лениво покачивались на волнах. И когда глухие вязкие удары стального штыря в обрезок рельса, висевшего на углу конторы, возвещали обеденный перерыв, люди с наслаждением сбрасывали пропыленные рубахи, комбинезоны, обливались водой, ухали, притворно захлебываясь. Пищу привозили в термосах, разливали под открытым небом на столах, вынесенных из палаток и бараков.

Обычно в обеденное время Воронов, наскоро проглотив тарелку супа, уходил в бухту, заплывал далеко в море, потом загорал где-нибудь в укромном затишке.

Однажды, лежа за выступом скалы, он задремал; разбудили его резкие голоса споривших:

– Я тебе дело говорю, - убеждал хриповатый басок Семена.
– Воронов прав - у нас лишние люди на объектах.

– Может, я тоже лишний?
– зазвенел возбужденный тенор Михаила.
– Может, и мне кельму взять и становиться на кладку домов? Так, что ли?

– Ты подожди, выслушай, - твердил Семен.
– Посмотри как следует.

– Отстань!

– Давай сделаем, как прошу. Ведь пойми ты: двенадцать бетонщиков высвободим! На дома пошлем... Квартиры строить!

– Эх, Семен, Семен! Нам надо массивы бетонировать, а ты с чем носишься?

– А дома не надо?

– Все надо. Но ведь не это главное.

– Конечно. Особенно после того, как мистер Забродин себе собственный дом построил.

– Я не меньше твоего в палатках прожил.

– Скажи, чем хвастается! А я вот не хочу больше в палатке жить!