– На нашем брате как на собаке зарастает, - усмехнулся Чубатов.
– Жаль, что мы встречаемся, капитан, вроде по необходимости.

– Такая служба у нас, Чубатов. Свидания наши случаются не по взаимной симпатии.

– Я надеюсь, что они происходят по недоразумению.

– Дай-то бог, как говаривал мой папаша. Вроде бы вас били?
– спросил Коньков деловым тоном.

– Пустяки!
– покривился Чубатов.
– И здесь чистое недоразумение. Ребята не виноваты. Выпимши были.

– А кто же виноват?

– Очевидно, я, если плоты в тайге остались. Сели прочно...

– Где бы они ни завязли, а рукам волю тоже давать нечего. Я не понимаю, к чему вы покрываете лесорубов?

– Все это мелочи. Погорячились ребята. Их тоже понять можно. Они с одним авансом остались.

– Сколько потратили на аванс?

– Восемь тысяч рублей. Остальные восемь тысяч рублей потрачены на продукты, такелаж, топляк... Там все записано, - Чубатов кивнул на папку.

– Видел я твои записки, - проворчал Коньков, открывая папку.
– С ними только по нужде ходить, и то не очень они пригодны - невелики.

– Других не имеется. Впрочем, раньше и такие хороши были.

– То-то и оно, что раньше. Раньше вы лес сюда пригоняли, а теперь где он?

– Да что он, сгниет, что ли, до весны?!
– взорвался Чубатов.
– Здесь же будет.

– До весны тоже надо дожить.

– Кто собрался помирать, тому и лес мой не поможет.

– Лес нужен в хозяйствах, а хозяйство вести - не штанами трясти. Вон, нахозяйничал!
– указал Коньков на бумаги в папке. Взял одну расписку. Ну, что это такое? Полюбуйся на документ!
– Прочел: - "Мною, бригадиром Чубатовым, куплены за наличный расчет в магазине Потапьевского сельпо тросу оцинкованного 100 метров за 250 р., бухта каната просмоленного - за 100 р., проволоки сталистой за 50 р. В чем и расписываюсь - И.Чубатов. Товар продал Г.Пупкин..." Что это за Пупкин?

– Пупков, - ответил Чубатов, - продавец Потапьевского сельпо.

– И ты хочешь всерьез доказать, что цинковый трос и проволоку, да еще канат купил в сельпо? Смешно! Это одно и то же, что купить слона в посудной лавке. У кого купил канат и трос, ну?

– Вы лучше спросите, что бы я мог делать без того каната, без троса, без проволоки в лесу? Как лес трелевать? Чем? Мне ведь этого добра никто в районе не дал. Да и где они его возьмут?

– Между прочим, резонно.
– Коньков помолчал.
– Но, когда вас отправляли в тайгу, ведь знали же наши заказчики, что без такелажа вам не обойтись?

– Конечно! Что они, дети, что ли?

– Как же выходили из положения?

– Бумагу сочинили, - ответил Чубатов.
– А что они еще могут придумать?
– Он достал из бокового кармана бумажник, извлек оттуда сложенную вчетверо бумагу, развернул ее и подал Конькову.
– Вот она. Это справка, то есть вроде оговорки, которая прикладывается к деньгам и выдается мне на руки. На под отчет! И наставление, и оправдание денежных затрат.

Коньков взял эту справку-памятку и прочел вслух:

– "В случае необеспеченности такелажем бригадир сам приобретает его за счет ремстройгруппы, но не выше установленных норм и существующих цен".

– Н-да, - Коньков повертел в руках эту диковинную бумажку, осмотрел, словно музейный экспонат, положил в папку.
– Сколько положено было истратить вам на такелаж по нормативам?

– Дак нет никаких нормативов! На практике за прошлые годы установлено было, что на заготовку полутора тысяч кубов тратили на такелаж тысячи две рублей. Ну, примерно столько же и теперь затратили, а заготовили на полтыщи кубов больше.

– И вам их не списывают?

– Нет. И плюс к тому - четыре тысячи за подъем топляка. И даже те деньги, что на аванс израсходовал, тоже не списывают.

– Так, так!
– Коньков взял из папки еще одну расписку.
– А это что за такелаж купили вы у лесника Голованова?

– Это я сани купил у него и подсанки.

– Сани за четыреста рублей?

– А что ж вы хотите? Шесть саней да шесть подсанков. Сани по сорок рублей, подсанки по тридцать. Итого - четыреста двадцать.

– А какая им государственная цена?

– Не знаю. Их делал Голованов, он и цену установил.

– А лошадей где брали?

– В удэгейской артели у Кялундзиги.

– А где документы?

– Сгорели, и дыму не было! Какие документы, капитан? Охотники приезжали на зимовье, привозили продукты, пушнину отвозили, а лошадей давали нам в работу. И сами помогали. Мы им платили. У меня там записано. Они подтвердят. Не даром же работали! Но попробуй взять расписку с удэгейца! Он тут же сбежит.

– Все это очень мило. Но как вы докажете, что деньги эти, - Коньков ткнул в бумаги, - пошли на заготовку леса, а не куда-то еще?