Кристофер заставил себя заговорить.

– Это не так, – ответил он, задыхаясь. Слова с трудом слетали с его губ. – Я буду знать.

Кристофер собрал все силы и вырвался из плена усталости и страха. Он уклонился от руки-ветки, которая попыталась его удержать, и оказался у самого Древа. Ярость придала мальчику сил, и он действовал быстро. Сфорца взмахнул другой веткой, но Кристофер присел и атаковал, направив лезвие вверх. Нож вонзился в дерево и застрял в нем. Сфорца зашипел, вырвал оружие и отбросил его в сторону. Нож с лязгом упал на каменный пол, а чудовище ударило мальчика по голове.

Кристофера отбросило назад, и он упал, расцарапав ладони о камни. Мальчик поднялся на колено – что ж, значит, он будет сражаться голыми руками. Он был готов рвать чудовище зубами, пока его не поглотит тьма. Он вспомнил о Мэл, которая изо всех сил укусила убийцу, и приготовился к атаке.

По пещере разнесся крик:

– Кристофер!

Мальчик сразу узнал голос, но это было невозможно. Ему показалось, так ведь?

Но тут крик раздался снова, и Сфорца уставился на вход в дальнем углу пещеры.

Кристофер повернулся, и железный шип, который торчал в его сердце, превратился в флагшток, на котором развернулся победный флаг.

В жизни человека случается много хорошего. Но то, что увидел Кристофер, было неповторимым: очень низко, почти касаясь ногами пола, навстречу ему летела Мэл. В руке она держала гримурный клинок Найтхэнда.

От этого зрелища Кристофер засиял, как золотой самородок.

Мэл бросила оружие к его ногам, и мальчик его подхватил. Он бросился вперед, лезвие вонзилось глубоко в кору: попался! Вопль чудовища разнесся по пещере. Кристофер наносил удар за ударом по линии, где человек и Древо срослись, пока наконец не разъединил их.

Франческо Сфорца стоял, пошатываясь из стороны в сторону. Он был маленьким, исхудавшим и очень старым, ведь большую часть жизни провел здесь, в темноте пещеры. Коричневый оттенок быстро покинул его кожу, уступив место мертвенно-бледному. Обессиленный, Сфорца опустился на землю, и дети связали ему руки и ноги веревкой.

– Я знаю обратную дорогу, – сказала Мэл. – Я здесь как дома. Следуй за мной.

Волочить за собой пленника оказалось довольно выматывающим занятием, хотя он казался очень легким. Дети остановились перед ямой.

– Может, бросим его в пропасть? – спросил Кристофер.

Мэл покачала головой. Она стиснула зубы, взгромоздила Сфорцу себе на спину и перелетела с ним через пропасть. На последних вздохах ветра она перенесла и Кристофера: они наполовину перепрыгнули, наполовину перелетели сквозь тьму. Когда дети оказались наконец на свежем воздухе, по их лицам струился пот. Дыхание ветра показалось им невероятно сладким.

Кристофер и Мэл оттащили изможденного, худого и бледного, как утопленник, Сфорцу на солнце. Связанный, он лежал без сознания под деревом с шипами. Они отошли от него достаточно далеко, чтобы пульсирующая в этом человеке злоба ощущалась не так сильно.

– Ты ранена? – спросил Кристофер.

Мэл покачала головой:

– Я так много видела, Кристофер.

Во взгляде Мэл больше не светились искры детства. У нее было лицо человека, который познал древние, не сулящие ничего хорошего истины.

– Расскажешь мне?

– Не все. Кое-что. То, что могу. Нам нужно сесть, а то мы свалимся.

Дети сели на песок плечом к плечу. Было жарко, но девочка дрожала. Она закуталась в плащ. Ее волосы спутались, а лицо покрылось слоем грязи и крови, но, сидя здесь, она излучала удивительное сияние. Казалось, так сверкает сама вечность. Она выглядела как королева – или нет, не королева, подумал Кристофер. Мэл выглядела как та, перед кем королева преклонила бы колени.

– У нас есть вода?

– Я оставил у входа в пещеру.

Кристофер дошел до пещеры и взял воду. Он шагал по песку медленно, борясь с головокружением.

Мэл выпила половину, а затем, улыбнувшись, глотнула еще немного. Кристофер допил остатки.

– Расскажи мне, – снова попросил он. – Что можешь.

Девочка начала:

– Я увидела куда больше, чем могла представить. – Ее голос был лишен эмоций, она едва слышно выговаривала слова. – Я видела ужасные вещи. Невыносимое зло. Зависть, ярость и жадность, которые скрывались под маской добрых намерений. Я видела, как миллионы мужчин и женщин используют незнание как оправдание своим поступкам. Я видела горы трупов, брошенных в ночи.