– Но как ты сюда попал? Только Бессмертью известен путь в центр лабиринта.

– Бессмертью, верно. И еще двоим.

– Кому?

Мужчина выдохнул, и вокруг Древа заклубился удушливый едкий туман.

– Двоим, что создали лабиринт.

– Но Леонардо да Винчи и его кузен приняли зелье. Они забыли о лабиринте.

– Так и есть, но кузен Леонардо, Энцо, был очень умным человеком, а еще он был полон злобы. Вся слава – и здесь, на Архипелаге, и в Иноземье – доставалась Леонардо. Леонардо делал наброски, Энцо же воплощал его идеи. Энцо работал до седьмого пота, а Леонардо грелся в лучах славы.

– И что случилось дальше?

Человек в дереве обратил свой взор на Кристофера. Мальчик почувствовал, что он получает удовольствие, рассказывая ему о том, что произошло несколько сотен лет назад. Мужчина вздохнул, поднялся туман, а вместе с ним и ветер, который вихрем пронесся у ног Кристофера.

– Сначала Энцо охватило презрение, потом – злость. У него была идея: прежде чем принять зелье, он сделал копию плана лабиринта и спрятал его. Когда он, лишившись памяти, вернулся домой, то не до конца осознал всю важность чертежей. Но он убрал их к книгам, решив, что это наброски к проекту, который он грезил воплотить в реальность еще в юные годы.

Снова поплыл серый туман, снова воздух наполнился ужасом, от которого сердце Кристофера сжалось.

– Сотни лет спустя я, Франческо Сфорца, потомок Энцо, нашел их. Меня не интересовала его зависть к славе брата. Но когда я понял, что скрывается в сердце лабиринта, и какой силой обладает это сокровище, не стал мешкать. В день равноденствия я прошел на Архипелаг и понял, что его главный защитник, Бессмертье, исчез. Вообрази, какую радость я испытал от этой новости.

Он тяжело выдохнул, задыхаясь от ликования, и Кристофер отступил назад.

– Я прошел лабиринт, используя план, и нашел Древо. Оно росло в полном одиночестве, вдали от посторонних глаз, словно ждало меня, человека, который воспользуется его силой. Я сделал Древо частью себя и себя – частью Древа. Его сила – моя сила. Еще несколько недель – возможно, дней, – и я окончательно стану им.

– Но зачем тебе это? – спросил Кристофер. – Неужели ты хочешь торчать здесь в темноте в полном одиночестве? Что в этом хорошего?

Существо, которое когда-то было Франческо Сфорцей, одарило Кристофера таким взглядом, что он поежился.

– Это и есть свобода. Истинная свобода состоит в абсолютной власти. Без нее ты всегда будешь кому-то подчиняться. Свобода доступна только тому, кто готов взять ее силой. – Голос стал громче, в нем слышалось отвращение. – Половина мира знает, что это правда; другая половина только притворяется, что не знает. Они играют в эти лживые игры – «что я могу сделать?», «как я могу помочь?», а на смертном одре понимают, что потратили жизнь впустую. Они ничего не изменили. Они были никем – рабами случая, удачи, других людей.

Но я отказался становиться похожим на них. Я научился впитывать гримур и управлять им. Древо – источник гримура, оно делится им со всем миром. Но теперь я поглощаю гримур, а скоро сам стану его источником. Поначалу я плутал в темноте, но все же нашел истинный путь. С каждым днем я становлюсь сильнее, а дерево – слабее. Гримур – вся магия мира – почти мой. Мое дыхание обладает силой, способной одурманить любого и подчинить его моей воле. Оно способно убивать!

Кристофер сделал шаг назад. Ветер усилился, потоки воздуха носились по пещере.

– Ты должен меня понять, – сказал мужчина. Его голос осип, и он еще больше растягивал слова. – Ко мне никто ни разу не приходил. Некоторые пытались, но ни один из них так и не добрался до центра. Поэтому у меня не было возможности убить кого-то и испытать свою силу.

В голове у Кристофера поплыл туман. Он заставил себя встряхнуться, как собака. Как Гелифен.

Надо бороться. Даже если предстояло умереть, он должен был атаковать первым. Он выхватил нож и кинулся вперед.

Существо вытянуло огромную руку-ветку и оттолкнуло Кристофера. Он упал, ударившись головой о камни, потом перевернулся, чувствуя головокружение, но все же встал и снова бросился на мужчину.

На этот раз тот не двигался. Его глаза сверкнули, а изо рта вырвалось облачко тумана. Дымка окутала Кристофера, и он почувствовал, как холодная мертвая тяжесть давит ему на голову и грудь. Он упал на колени.

– Хватит, – сказал Сфорца. – Хватит.

Кристофер отполз в сторону, прочь от тумана. Ему потребовались все силы, чтобы подняться на ноги. Губы пересохли, во рту горело. Пошатываясь, он вновь бросился на мужчину.

– То, что ты делаешь, – бессмысленно, дитя. Спектакль, который ты разыгрываешь, лишен главного – зрителей. Никто так и не узнает, сражался ты или нет. Никто не узнает и не спросит, что ты делал перед тем, как умереть.