Разве она уже не видела его целиком? В отличие от ахромо, он ничем не прикрывался, хоть более… интимные части его тела и были скрыты внутри.

Нахмурившись, он все же послушался ее. Если она хотела прятаться, пусть прячется. Но если решит напасть исподтишка, то ее будет ждать большой сюрприз. Он мог быть очень быстрым.

Однако Арджес услышал только тихое сопение, с которым она стягивала с себя вторую кожу, и пару раз топот ее маленьких хвостов. Видимо, она так помогала себе снимать чешую. Зачем она вообще это делала? В ней же явно было теплее.

Наконец он не выдержал и обернулся, надеясь увидеть хоть часть того, что было скрыто под серебряной кожей. Но она уже завернулась в большой кусок ткани, так что наружу торчали только уродливые плавнички и часть ее хвостов. Она даже накинула ткань на голову, раскладывая серебряную кожу на земле.

Когда ахромо повернулась к нему, то поняла, что он опять смотрит, и фыркнула. Потом что-то пробурчала себе под нос, но это не было похоже на угрозу. По крайней мере, не в этот раз.

Он прищурился, глядя, как она достает что-то из коробочки в углу и идет к нему. Опять какой-то фокус? Его так просто не обмануть.

Она села у воды, и он заметил, какая же все-таки бледная у нее кожа, и поморщился.

– Тебе так не больно? – спросил он, забыв, что она его не понимает.

Ответить она, конечно, не могла. В руках у ахромо был один из инструментов, что он ей принес. Она пощелкала им туда-сюда, переложила его из руки в руку, а потом протянула ему.

Арджес не стал его брать. Он хорошо знал, как опасны оружия ахромо, и они его совершенно не интересовали. Судя по всему, это был неправильный ответ. Она опять изобразила какой-то жест, потом показала на себя. Потом на оружие, опять на себя, затем на него.

– Хочешь еще мусора? – спросил он, скривив губы. – Чтобы я принес тебе больше сломанных вещей?

Она явно не разобрала, что он говорит, но он ее понял.

– Ну ладно, ахромо. – Его плавники опять распушились, прежде чем он успел их остановить. Откуда ей было знать, что просьба принести сокровищ была бы частью брачных игр? – Принесу тебе еще мусора.

Взмахнув хвостом, он нырнул под воду и поплыл прочь от золотого света, убегая от мыслей в собственной голове. На секунду ему очень хотелось верить, что она понимала, о чем просила.

Мира не знала, сколько она его ждала. Только то, что несколько часов пялилась в стенку, пока не вернулся страх, что он может и не приплыть. Что, возможно, ей пора планировать побег.

Она попыталась найти в куче экипировки ласты. Сошли бы любые, но ей не повезло. Большинство вещей проржавели безвозвратно. И нигде не было ничего пластикового или резинового.

Да сколько лет было этому месту?

Еще чуть-чуть, и она бы разобралась, но Мира настолько устала, что просто сидела и ныла.

Из всех стадий похищенной жертвы она официально дошла до стадии депрессии еще пару дней назад. Отрицание продержалось долго. Теперь не то наступало принятие, не то возвращалось желание утопиться.

Глядя на светящуюся желтую воду, девушка была вынуждена признать, что даже вариант утопиться начал казаться лучше, чем просто сидеть и ждать.

Сегодня в воде плавало несколько рыбок. Вероятно, потому что ундина давненько не возвращался. Поскольку при виде него они, как правило, расплывались по углам.

Один раз она попыталась считать, и на полу осталось множество отметок от камушка, которым она отмечала каждую прошедшую минуту. Часов через шесть ей это надоело.

Даже сейчас, сидя на полу перед открытой консолью и обложившись проводами, она не чувствовала в себе силы продолжать пытаться. Апатия нависала над головой, стекала по затылку и большими каплями растекалась по позвоночнику.

В чем смысл? Зачем чинить консоль, если она знала, что та никогда не станет работать? Только не в этом месте. У нее не было деталей, которые можно было бы прикрутить к чертовой штуковине, да и ржавые болты и гайки, рассыпавшиеся в пыль, ей заменить было нечем. Единственным работающим инструментом был проклятый сварочный аппарат, и тот устарел поколений этак на шесть.

Вздохнув, она начала биться головой о металлические дверцы перед собой, чтобы встряхнуть свою черепушку и, может быть, начать хоть немного соображать. Мира была не из тех, кто легко сдается. Она не занималась самобичеванием. Надо было встать, придумать план, начать…

Ее мысли прервал странный звук, похожий на те, что издают киты. И она знала – это ундина. На секунду перестав биться головой, она подумала, не стоит ли вернуться к этому занятию. Может быть, если Мира ударится достаточно сильно, то забудет все, что с ней случилось. Стала бы овощем, который он бы мог катать туда-сюда и делать с ней что угодно.