Проклят. Ведьма прокляла его. Он даже не знал, что настолько маленькое создание может причинить такую боль.

Ахромо явно что-то сделала. Может, оторвала ему жабру? Как же глупо было позволять ей их коснуться. Только бестолковые юнцы доверяли ахромо, и ее народ всегда предавал их. Их видам суждено сражаться, точно так же как морской воде было суждено быть холодной. Он перевернулся, царапая чешую об острые камни снаружи пещеры.

Вот бы добраться до Митеры. Она бы наверняка смогла его излечить. Выдрала бы проклятье из его тела с корнями и послала обратно несносному народу. Ох, он бы выдрал этой ахромо все волосы. Откусил бы ей пальцы, один за другим, за то, что она сотворила с ним. Эта Мира познала бы такую боль, какой никогда в жизни не чувствовала…

И тут все прекратилось.

Боль и мучения, пронзавшие его до мозга костей, испарились так же быстро, как начались.

Арджес спустился к морскому дну, тяжело дыша и жадно втягивая воду в широко открытые жабры на боках, и прижался к камням. Мягкое свечение пещеры продолжало освещать океан. Он не знал, что делать с собой теперь, когда боль внезапно пропала.

Его сознание будто раскололось на части. Одной из них хотелось вернуться в пещеру и уничтожить ахромо. Разорвать ее на кусочки за ту боль, что она ему причинила. А вот другой части… другой хотелось продолжить с того момента, на котором они остановились. Чтобы она снова запустила в его жабры свои умелые пальчики. Между ними не было перепонок, благодаря чему она могла обхватить их глубже и с обеих сторон.

Это было… неописуемо. То удовольствие, что он испытал перед болью. Он подавался навстречу ее касаниям, хотел больше, ему просто необходимо было больше, и жар ее тела манил сильнее песни любой сирены из его сородичей.

Она стала воплощением каждого соблазна, что он знал в этой жизни, упакованным в тело, которое он должен был ненавидеть, и слишком коварный разум. И все равно какой-то его части хотелось оставить ее себе.

Наказать? Это да. Он совершенно точно собирался наказать ее за это, но стоило ему распутать хвост и поплыть обратно к пещере, как эти мрачные мысли превратились в нечто гораздо более приятное.

Ей предстояло узнать, что это такое, когда его вид доминирует над ахромо. Если придется, он возьмет ее силой. Потому что видел жар в ее глазах, видел, как приоткрылись мягкие губки, когда он таял в ее руках. Она хотела его так же сильно, как он ее.

И пока что этого было достаточно.

Даже светящиеся растения внутри пещеры шарахались от него, чувствуя бурлящую в его груди злость. Он был опасен. Он был ужасающ. То существо, что вернулось из глубин, было не Арджесом, а чудовищем, сотканным из ярости и предательства.

Он медленно всплыл на поверхность воды, прищурившись и прижав все жабры плотно к груди. Если она вновь попытается напасть на него, он готов.

Она стояла у задней стены пещеры, активно размахивая руками и болтая с демоном, которого он поднял со дна. Что-то внутри него с треском лопнуло. В ней он не увидел ни следа расстройства или сожаления. Может, в этом и был весь ее план. Может, она была готова умереть в этой пещере, лишь бы забрать его с собой.

Арджес собирался показать ей, почему представителей его вида стоило бояться. Почему ей никогда не нужно было допускать эту ошибку и провоцировать существо вроде него.

Он так легко нырнул в воду и опустился ко дну и еще легче – пронесся вверх, набирая скорость и обрывая по дороге лепестки. Он выбросил себя прочь из безопасных объятий океана, в пещеру.

Ему выпало исключительное удовольствие видеть, как ее глаза широко раскрываются от удивления, ее страх при виде тянущихся к ней когтей. Арджес знал, что его острые зубы сверкали во всей их красе. Сияя и переливаясь всеми цветами своего тела, он набросился на нее. Однако, к ее чести, ей хватило храбрости не дернуться и не пытаться убежать. Она просто стояла, напряженная, и смотрела большими глазами, как он хватает ее.

Опрокинув ахромо на спину, он придавил ее всем своим весом, не давая вырваться. Если потребуется, Арджес готов был вгрызться в ее глотку.

Но в тот момент, когда его губы коснулись ее плеча, она закричала:

– Стой! Погоди!

И он… понял ее?

Арджес замер, уверенный, что ему померещилось. Она совершенно точно не могла говорить на его языке. Это создание не умело говорить на наречии китов или говоре моря.

Воспользовавшись его замешательством, Мира извергла из себя поток слов, словно воду.

– Мне очень жаль. Я бы хотела предупредить тебя, что будет больно, но как, мать твою, я должна была это изобразить руками? И вообще, ты никогда бы не дал прицепить что-то из нашей электроники на тебя, так что мне пришлось воспользоваться шансом.

В помещении раздалось еще одно трещание, на этот раз металлическое:

– А я предупреждал, что он убьет вас за это!

– Заткнись, Байт, – прошипела она.

В пещере повисла тишина. Арджес медленно поднял лицо от ее шеи и уставился в ее большие странные глаза.