Большинство наших гостей на подъеме. Могут быть слухи о том, что происходит, но это все слухи. Самые извращенные обвинения, которые были доказаны, касаются политиков, которые привели своих любовниц в «The Club». Нет никаких исключений в том, какой вид разврата мы позволяем, пока телефоны остаются у двери вместе с пальто, и каждый чек оплачивается.

Клуб — это мое детище, мой вклад в мою семью и единственный способ оставаться в курсе событий, пока мои братья отошли от дел.

Они продвинулись в жизни разными способами. У них есть дети и жизни, которые я никогда не представлял для себя, не говоря уже об их. Я взял на себя больше их бремени и больше того, что связано с этим направлением бизнеса.

Даже Сет, мой лучший друг, больше не доступен, как раньше. Его сыну уже почти два. Мой крестник.

Я делаю все возможное для своей семьи, в том числе для поддержания нашей безжалостной репутации.

Музыка заманчива, микс в стиле даунтемпо, который предлагает ту же атмосферу, что и приглушенный свет, и зажженные свечи на каждом столе. Белый воск создает резкий контраст с черными тканями.

От этого входа сцена, которая сейчас пустует, находится справа от меня. Передо мной складные сиденья, разделенные на изолированные секции, с баром за ними. Зал, ведущий ко входу, находится справа от меня. Он приватный и сдержанный, хотя в данный момент за столами полно ничего не подозревающих посетителей.

— Добрый день, мистер Кросс, — приветствует меня Скарлет, наклонив подбородок, когда проходит мимо. Ее губы кривятся в ухмылке, но ее глаза не достигают моих. Когда она проскальзывает мимо, балансируя серебряным подносом в левой руке с пустыми бокалами и сложенными тарелками, я оглядываю комнату.

Дюжина столов заполнена, еще дюжина пустует. За несколькими столами сидят мужчины в строгих костюмах, произносящие тосты, а за несколькими — группы женщин, пышущих богатством в дизайнерских платьях и с сумочками. Однако большинство столов заняты парами, готовящимися к вечернему выходу и выбравшими это место, скорее всего, из-за слухов о том, что произошло за этими закрытыми дверями.

Скарлет и Анджела работают на танцполе, обе в коротких, темно-красных платьях. Мы разрешаем черный, белый или определенный оттенок красного. Это негласное правило, которое нигде не указано явно. Но цвета имеют различные значения.

Белый одевают, если сотрудник заинтересован в игре, но имеет строгие ограничения. Эти ограничения часто предполагают мягкие прикосновения или, в крайнем случае, более интенсивные поглаживания. Это скорее поддразнивание, не больше.

Черный цвет означает, что официантка, официант или любой, кто носит этот цвет, находится вне зоны доступа. Никаких прикосновений.

Миа, бармен, которая сейчас занята мытьем горлышек бутылок с ликером, всегда носила черное. Она стройная и высокая, в платье с глубоким V-образным вырезом, которое щедро демонстрирует ее декольте. Ее иссиня-черные волосы скручены в тугой пучок на затылке. Она никогда не носит ни унции цвета, даже в макияже.

Однажды один из клиентов предположил, что цвет униформы не имеет значения. Он быстро понял, что ошибался, и что, когда она говорила «нет», это означало «нет».

Охрана, стоявшая у занавешенного входа, в ту ночь также помогла закрасить глаза этого джентльмена черным цветом.

Взглянув налево, я замечаю, что Джеффри и Николас тоже сегодня работают. Они — одни мускулы, замаскированные в черных костюмах и вежливые кивки.

— Доброе утро, сэр, — приветствует меня Анджела, когда я подхожу к бару, на ее губах играет улыбка.

Я скольжу взглядом по ее платью, цокаю губами.

— Уже далеко за полдень, Анджела, — говорю я, поправляя ее игривым тоном.

Красное платье имеет глубокий V-образный вырез, который заканчивается у пупка женщины. Это третий цвет, который мы разрешаем и который является наиболее предпочтительным. Красный цвет сообщает посетителям, что женщина доступна для всего, что пожелает мужчина.

Я не играю там, где работаю, но должен признать, что меня не раз искушали, в моменты слабости. Анджела прекрасно понимает, что я не заинтересован. Так же, как я понимаю, что она флиртует со всеми и предпочитает Мию всем мужчинам, с которыми играет.

Какие у них там договоренности — это не мое дело.

— Тогда добрый день, — отвечает Анджела, и я замечаю, как взгляд Мии провожает ее, пока та уходит. — Кофе, мистер Кросс? — спрашивает Миа.

— Пожалуйста. — Она работает у меня с тех пор, как я открылся, два года назад, как и многие другие сотрудники.

Но все заменимы, и с тех пор приходили и уходили многие тела. Одна константа — женщины. Вокруг клуба ходит множество слухов, и больше всего мне нравится тот, что этим местом управляют женщины. Что они обводят мужчин вокруг пальца. Они устанавливают правила, и их защищают я и мои братья.

Мы это уже не раз доказывали. Из всех шепотов я больше всего предпочитаю эти.

Что заставляет мой взгляд остановиться на изгибах, которые покачивались в темно-красном платье, облегающем каждый дюйм новой официантки. И затем она поворачивается.