***

Вик заснул сразу, только его голова коснулась подушек.

Вечерело, и солнце уже больше чем наполовину скрылось за горизонтом, обещая скорую ночь. Лотта оглядела комнату наложника, отмечая, что не зря приучала каждого из рабов к чистоте и опрятности: спальня была прибрана, даже несмотря на то, что Вик с утра до вечера пропадал в конюшнях, а возвращался уставший. Министр улыбнулась, вновь поворачиваясь к наложнику и потрепав его по светлой чёлке. Пусть спит, завтра они с ним должны будут заполнить документы на степней и ещё раз проверить готовность сделки.

Министр осторожно поднялась, задумавшись над тем, чтобы послать Тэйку передать сувенир с Коурги, но остановилась на том, чтобы отдать его Вику лично. Тяжело вздохнула, покидая пределы обители, и заспешила по широкому коридору, застеленном однотонным красным ковром. В панорамные окна глядела ночь, наблюдая за леди Арканой, уставшей и измотанной, невероятно расстроенной заявлением министра Нейка. Кто бы знал, как она хотела следующее полугодие провести дома! Заняться конюшнями, начать подготовку к грандиозному празднику, отмечаемому в конце каждого года. По традиции Сэйки, начало Нового Цикла жизни нужно встретить с размахом, чтобы провести его в счастье и достатке. В доме Арканы знали толк в торжествах, каждый год устраивая роскошные приёмы для министров и чиновников ОРСВ. Но после всего этого, когда парламентские шишки уезжали пьяные и счастливые, Лотта устраивала праздник и для своих омег, тёплый и домашний с камином и подарками. Альфа улыбнулась воспоминаниям, сбавляя шаг.

Во дворце было тихо — омеги готовились ко сну. Леди остановилась посреди длинного коридора, прислушиваясь к малейшим звукам, но ничего не уловила. Порой эта тишина напоминала ей Коургу, чужую и нежеланную, напоминала одиночество. А ведь… Лотта так боялась остаться одна. Министр болезненно поморщилась, припустившись в сторону южного крыла, туда где была комната Коула.

…Ей было 15 полных оборотов, когда её настигла первая любовь. Им был омега, такой нелепый, что и вспоминать смешно. Нескладный, длиннорукий, с щербатым лицом, высокими, но некрасивыми скулами. Лотта полюбила сильно и, ей казалось, навсегда. А ведь она была альфой, увидела своё, так бороться до конца. Но тот придурок или глупым был, или очень вежливым. Отмалчивался, словно Аркана была пустым местом. А ведь она так любила! Министр горько усмехнулась. Они с ним подружились так искренне и крепко, и только Лотта успела подумать, что ей хватит и дружбы, как он решил ответить отказом на её давнешнее признание. Это больно ударило по гордости, альфа начала отдаляться, теряясь среди общих знакомых. Прознала, что у него появился парень, закрылась от него, и он оставил её. Лотта не смогла сохранить даже дружбу.

Но сейчас нелепый призрак прошлого всего лишь пережиток. Теперь леди Аркана никогда не будет одна. Никто ей не откажет, и она никого не потеряет. Теперь у неё есть одиннадцать верных омег, которых она любила отчаянно, как не любила того придурка. Министр остановилась у двери в комнату Коула, улыбнувшись краешком рта. Видел бы тот недотёпа её сейчас, понял бы, кого потерял.

Тихий стук был только формальностью, но леди её соблюдала, терпеливо дождавшись, пока ей откроют. Всё-таки рабы имеют право на личное пространство. Как бы смеялись члены Парламента, услышав такое заявление?

— Моя госпожа.

Кажется, наложник тренировался с копьём — смуглый торс, не по-омежьи накаченный, блестел от пота, напряжённый и соблазнительный. Коул не оставлял надежды стать личным телохранителем своей хозяйки, чтобы сопровождать её на все выезды. Лотта была не скептична по отношению к этой идее, даже наоборот, поддерживала, но разве она позволит своему любимому рабу подвергать себя опасности? Ответ очевиден. Хотя, в свете полёта на Коургу, Коул сможет примерить на себя эту роль, хоть и в чисто формальном виде. Лотта была уверена, что это его обрадует.

— Я пришла к тебе, — объявила она, не сдержав усталого вздоха. Как она была измотана.

— Я ждал вас, моя госпожа.

Молодой воин сверкнул чёрными, как сама ночь, глазами, пропуская альфу внутрь. Один из старших, один из верных, один из лучших, Коул был красив, здоров, образован, силён и, самое главное, привязан к своей госпоже как никто другой. В близкий круг вошли только он, Тэйка и Рэй не просто так. Того же Вика Лотта считала слишком свободным. Да, он любил свою хозяйку, но эта любовь была сердечной, присущей горячему молодому парню, а эти трое были именно верными, будто Аркана была их королевой. Как псы, но любимые псы, тех, которых пускаешь на диван, не страшась шерсти.

— Поговори со мной, Коул. Я очень устала. Я привезла тебе трофейное копьё родом из 2-го сектора Каппы, отдам его завтра после утренней трапезы… Так устала, — Лотта едва дошла до ковра, усеянного подушками, и тяжело опустилась, растянувшись перед камином. Удовлетворить трёх омег за последние четыре часа — слишком много.

— Не волнуйтесь, моя госпожа, — наложник мягко опустился рядом так, чтобы его глаза оказались напротив её. — Мне достаточно того, что вы рядом. — Коул взял её ладонь, поднося к своим губам и мягко целуя. Лотта только улыбнулась, щуря глаза и наслаждаясь жаром его тела. Аборигены с дикой планеты Микита были похожи на жаркое солнце — они пылали. Коул был смугл, изящен, крепок. В его глазах сияли огни. Министр завороженно провела второй рукой по его лицу, огибая точёные скулы, чёрные брови, прямой нос и пухлые губы, остановилась на них пальцем. Её всегда завораживали острые хищные клыки микитийца, нужные для того, чтобы раздирать добыче глотку. Лотта сглотнула, а Коул послушно раскрыл рот, позволяя госпоже тронуть самым кончиком пальца крупный белый клык, невольно представляя, как жалко трепещет несчастная лань, пойманная охотником Микиты. Альфа любила, когда раб её кусал, оставляя фиолетовые синяки. Это было диким мазохистским наслаждением, о котором знал лишь чернокосый воин.

— Я слишком устала для спаривания, — поморщилась Лотта, отнимая руки.

— Вы просто можете сделать, что захотите, — легко отозвался Коул, глядя на неё бесконечно верными глазами. — Только прикажите, моя госпожа.

— Просто обними меня, Коул.

И он повиновался сиюсекундно, обвивая крепкими руками её тело и прижимая к себе. Потёрся носом о голую шею, вызвав тихий вздох. Альфа ответно прижалась к нему, забросив ноги на его бедра. В случае с Коулом она позволяла побыть себе немного слабой. Непростительно, она знала! Ведь омега нуждается в сильном, гордом, уверенном и властном альфе… Но Лотта не признает даже самой себе, что иногда хотелось почувствовать себя защищённой. Наверное, именно за этим ей и нужен Коул — отдаться неправильному желанию.