Фердинанд затоптался на месте, не зная, что предпринять. Сильвестр бросил взгляд на супрема: тот стоял навытяжку с таким выражением лица, словно ему явился призрак. Герцог Колиньяр, заметив это, весь подобрался как для удара. Он начал говорить одновременно с Генеральным атторнеем Флермоном:

— Ваше величество, такой указ есть… — Флермон.

— Ваше величество, если герцог невиновен, пусть объяснится! — Колиньяр.

— Действительно, объяснитесь, герцог! — поддержал вице-кансильера военный министр. — Если ваша совесть чиста, вам нечего скрывать.

Спрут выдохнул так, будто воздух сам покинул его легкие. Он мазнул ненавидящим взглядом по Сильвестру и… промолчал. Не требовалось много ума, чтобы понять: пресловутые гранатовые четки действительно существовали, но предназначались не королю, а кардиналу. Интересно, каким образом неудачливый заговорщик намеревался всучить их Сильвестру?

К счастью, Фердинанд умом не отличался. Он не понял смысла тяжелого молчания, повисшего в Овальном кабинете. Для него интрига, раскрытая первым секретарем, так и осталась покушением на его драгоценную особу.

— В Багерлее, — слабо выговорил он, указав безвольным пальцем на Придда, и рухнул обратно в кресло.

Едва арестованный в сопровождении гвардии покинул кабинет, Сильвестр опустился на свое место с удовлетворенным вздохом. Сокрушенная мина на его лице скрывала внутреннее ликование. Отлично, просто превосходно! Луи-Поль так готовился к удару против Окделла, что просмотрел нападение на Придда. Теперь его святые отцы остались не у дел. Что же до надорского волчонка… Его уже можно сбрасывать со счетов.

— Государь, — дрожащим голосом выговорил епископ Риссанский, — я глубоко сожалею… Я не мог даже помыслить… Герцог сошел с ума.

Спрут действительно сошел бы с ума, если бы планировал убить короля. Но Фердинанда теперь не переубедить, что покушение готовилось на другого.

— Я посоветовал бы вашему величеству, — пробасил Генеральный прокурор, — арестовать заодно статс-даму герцогиню Придд и баронессу Дрюс-Карлион. Ее величество, возможно, не знала о ловушке, которую ей готовили…

— Да-да-да, — зачастил король, перебивая маркиза, — арестуйте этих интриганок как можно быстрее. Выясните, чего они хотели от королевы, — добавил Фердинанд, обращаясь к графу фок Вейсдорну.

— Я сам проведу расследование, государь, — уверил его первый секретарь. — Что же касается герцога Окделла…

— Вызовите его в Талиг! Вызовите его в Талиг! — истерично выкрикнул король. — Он изменник! Он, как и его отец, желает нам только зла!

— Я немедленно пошлю за ним, ваше величество, — ласково пообещал Сильвестр, переглянувшись с вице-кансильером Колиньяром. Военный министр недовольно закряхтел, но не стал противоречить. Голос неожиданно подал экстерриор Рафиано, сконфуженно промолчавший почти весь Совет.

— Ваше величество, если мне будет позволено сказать слово…

Фердинанд равнодушно махнул рукой, позволяя графу говорить.

— Мне хотелось бы рассказать всем присутствующим притчу, которая, как мне кажется, удивительно подходит к сегодняшнему дню… Некогда в Золотых Землях жил один молодой, но очень одаренный адвокат. Не было ни одного дела, которое он проиграл бы. Он был способен обелить вора, пойманного с поличным, и оправдать убийцу, застигнутого в момент преступления. Совесть не тревожила его: ведь он считал, что только исполняет свой долг. Что с того, что это было для него выгодно? И вот однажды к нему обратился сам Леворукий и попросил выиграть один небольшой процесс. Молодой адвокат с радостью согласился: ведь Леворукий такой завидный клиент! Он не знал только одного: Леворукий судился с Создателем за его душу… Он выиграл дело, но выиграв, проиграл всё. И ему некого было винить в своей погибели: ведь это он сам горячо защищал корыстные интересы и совершенно не думал об интересах истинных.

Сильвестр задумчиво посмотрел на экстерриора: уж не его ли граф Рафиано укусил только что?

— Истинные интересы требуют справедливости, — тяжело проговорил епископ Риссанский.

— Ваше преосвященство верно вывели мораль, — подтвердил граф Рафиано. — И я умоляю ваше величество не судить сгоряча. Пусть проведут дознание… Что касается герцога Окделла, то за него отвечает Первый маршал, как сказал господин Генеральный атторней. Значит, следует написать Первому маршалу. Пока его оруженосец не сделал ничего, за что его стоило бы осудить. Возможно, он слишком много клялся, но хотя бы делал это от своего имени.

— Я нисколько не возражаю, любезный граф, — непринужденно солгал Сильвестр, — и готов прямо сегодня написать герцогу Алве. Однако я полагаю, что будет разумнее вернуть юного герцога в Талиг.

— Он вернется, — тяжело проговорил король, — это решено. И герцог Алва должен будет дать нам свои объяснения.

Сановники встали и склонили головы, провожая короля. Партия королевы была разбита. Но нужно было поторопиться и принять одну важную меру предосторожности. Сильвестр задумчиво перебирал четки, покидая Новый дворец. Алве ни в коем случае не следовало знать о том, что происходило сегодня на Совете. Все донесения требовалось перехватить.