— Позвольте мне, добрый сеньор, называть вас «милостью», — продолжал главарь еще любезнее, чем прежде. — Мне это ничего не стоит, а вам будет приятно осознавать, что вы попали в плен к человеку, не чуждому учтивости.

У Ричарда зачесались кулаки. Сейчас он отлично понимал Гиллалуна: нет ничего хуже беспомощности, которая вынуждает сносить издевательства безродного мерзавца. Дик всей спиной ощущал, что его телохранитель напряжен, как туго натянутая тетива на луке. Если Гилл сорвется… этого нельзя допустить!

Ричард выдохнул и попытался успокоиться. Сейчас и он сам, и его верный слуга были в полной власти у бандитов, однако те не убили пленников, а пришли договариваться. Это давало слабую надежду. «Капитану»-самозванцу что-то нужно от него, и он обязан воспользоваться шансом, пусть самым ничтожным, чтобы выручить и себя, и Гилла из беды, в которую они угодили по его милости.

— Чего вы хотите? — хмуро бросил Дик, отводя взгляд от гнусной физиономии главаря, чтобы опять не обозлиться.

— Пустяка, ваша милость, сущего пустяка! — оживился тот, многозначительно переглянувшись со своими товарищами. — Я хочу выкупа. Ведь это справедливо. Поскольку вы, ваша милость, честь по чести попали ко мне в плен, вам следует выкупить себя, не так ли?

— Вы забрали мою лошадь и мое имущество! — яростно выкрикнул Дик, которому кровь снова ударила в голову. — Разве этого мало?

— О, ваша милость, это же совсем другое дело, — масляным голосом проговорил вожак. — Прежде всего, вашу лошадь мы так и не поймали. Что же касается всего остального, то это, сами понимаете, законная добыча победителя.

Значит, Сона ушла! На Дика внезапно навалилась бесконечная усталость. Он равнодушно отвернулся от бандитов, чувствуя, что его душу затопляют безразличие и покой.

— Больше у меня ничего нет, — произнес он.

— Ошибаетесь, ваша милость, — убежденным тоном проговорил вожак, — у вас есть друзья. Капитан Паганаччо добряк, капитан Паганаччо готов принять на веру все, что вы сказали о монастыре святого Гермия. Но разве достойный отец-настоятель позволит, чтобы его юный послушник сгинул в плену у проклятых безбожников? Напишите вашему аббату, добрый сеньор, и клянусь вам, что мои люди доставят ваше письмо по назначению. Конечно, — продолжал бандит, явно наслаждаясь своими словами, — я понимаю, что славный аббат может оказаться лихим проповедником вроде вас, но я беру этот риск на себя. Капитан Паганаччо доверчив и сговорчив. И он настолько не желает зла вашей милости, что в знак добрых намерений даже готов отказаться от выкупа за вашего слугу. Разве это не свидетельствует о желании быть полезным?

Ричард с удивлением воззрился на бандита. Впрочем, эта маленькая речь удивила не только его, но и Гиллалуна, который снова замер, как видно, пытаясь понять, в чем тут подвох.

— Чего же ты хочешь? — снова спросил Ричард у главаря.

— Безделицы, мой добрый сеньор. Попросите вашего аббата уплатить за ваше освобождение, скажем, пятьсот золотых таллов… Это такая скромная сумма за вашу драгоценную жизнь, что я боюсь, как бы ваша милость не оскорбились! Но дело в том, что я вовсе не стяжатель. Капитан Паганаччо услужлив, и он не любит злоупотреблять своей властью над людьми, попавшими в беду.

На сей раз бандиты, стоявшие справа и слева от «капитана», сделали над собой усилие и не заржали. Ричард, не мигая, рассматривал гнусную физиономию разбойника: вытянутое костистое лицо, тонкий нос, глаза неопределенного цвета, горящие алчностью. Всего-то пятьсот таллов! Не сумма для богатого монастыря, к тому же герцог Окделл оставил отцу Канио на хранение все свои ценности, в том числе и пресловутое кольцо графа Штанцлера…

— Так тебя зовут Паганаччо? — рассеянно спросил Дик, пытаясь поймать какую-то ускользающую от него мысль.

— Пагано-Паганаччо к услугам дорогих гостей, — раболепно поклонился разбойник. — О, мы еще найдем общий язык с вашей милостью: ведь я, как и сиятельный сеньор, тоже в некотором смысле военный.

Гиллалун смачно сплюнул на землю.

— Ты получишь деньги, — презрительно бросил Дик. — Я напишу отцу-настоятелю. Но помни, что монастырь находится в Алати.

— Это совершенно неважно, ваша милость, — заверил его бандит. — Мы такие люди, для которых нет границ.

— Это твое дело. Но пеняй на себя, Паганаччо, если все это закончится для тебя веревкой на ближайшей осине, — пригрозил Дик.

Алчные глаза разбойника недобро блеснули.

— Сиятельный сеньор, конечно, понимает, что его жизнь и жизнь его слуги зависит от нашей сделки, — вкрадчиво произнес он. — В интересах его милости предупредить об этом своего друга, чтобы никому не пришлось потом сожалеть. Вас отпустят только после того, как я получу свой выкуп… и уберусь отсюда на безопасное расстояние.

Дик пожал плечами:

— Ты вор и трус, Паганаччо, раз готов бегать даже от монахов. Но будь по-твоему. Ты получишь свой выкуп и уберешься отсюда. Однако, раз мы с тобой обо всем договорились, я хочу, чтобы нас развязали и обращались со мною и моим слугой достойным образом.