Сжимаясь под хищным взглядом, я приложила именной жезл к пропускному кристаллу. Только теперь осознала, зачем Валенвайд всю дорогу тащил меня на себе. Буквально.

С крыши внутрь могут попасть только служащие с высшим уровнем допуска, сам банкир Лионнел Ланге и его ближайшая родня. К примеру, дочь…

В груди взволнованно трепыхалось сердце, выдавая высшую степень нервозности. Хотелось то подпрыгивать на месте, то задевать Валенвайда едкостями и колкостями… Чтобы он в очередной раз раздраженно обернулся и позволил мне вляпаться в свою угрюмую, уверенную мину.

Во что он меня втянул?

Сколько заголовков для завтрашнего «Трибьюн» пропадало зря в моей голове.

«Первокровка из «Эншантели» ограбила банк!»

«Дочь графа устроила вампиру непристойную экскурсию среди ночи…»

«Чему обучали в Париже? Взломам маг-сейфов и краже частной собственности!»

Лифт ехал медленно, бесшумно раскачиваясь на магических тросах. Эрик предусмотрительно нажал на голубенький кристалл, отмеченный стертой «двойкой». И, когда двери расползлись по сторонам, вышел на втором этаже.

– Матерь морфова! – выдохнула я, спешно задвигаясь за колонну всем своим кружевным великолепием.

То, что с площади казалось вымершим, полупустым банком, на деле напоминало разоренный заповедник. Будто Буря пронеслась вдоль клеток! Сорвала затворы с дверей и выпустила в Эстер-Хаз стаю рычащих, скалящихся, озлобленных тварей.

– Видите подружек? – невозмутимо уточнил упырь, пока я прижималась грудью к холодной колонне и царапала мрамор ногтями.

Я нервно выискивала глазами рыжий, «лисий» хвост среди черных, серых и золотистых. На третий день лунного оборота в банк заявились почти все вервольфы маг-сообщества… Но гривы Монис я нигде не наблюдала.

Хотя, конечно, в обороте она могла выглядеть как-то иначе, чем в образе человека. К примеру, быть крупной черной, как вон та волчица. Или серебристо-серой, как тот горбатый вервольф. Но внутри зрела уверенность, что Монис огненно-рыжая во всех своих ипостасях.

– Пока не вижу, – мотнула головой, скользя цепким взглядом по силуэтам внизу.

Полукровки облюбовали центральную залу «приема и выдачи». Тут были не только обернувшиеся волки, но и зеленокожие дриады, крутившие на запястьях тотемные деревянные браслеты. И еще какие-то маги, в которых половинчатая суть проявилась слабо: оперением на плечах, подшерстком на затылке, чешуей на скулах… Они сжимали в пальцах искрящие жезлы и готовились к бою.

Существ было слишком много. Сильно больше, чем в ту ночь на мансарде. Не одна и не две «боевые группы», объединенные общим лидером… Который велел им собраться здесь. В третью ночь оборота, в день моей брачной презентации.

– Еще раз спрашиваю, кто тут главный? – истерично взвизгнула блондинка с чешуйками на носу. – У кого есть пропуск к хранилищам? Мы желаем забрать вклады полукровок.

Ее розовый блейзер что-то напоминал… Позади девицы стоял мощный косматый волк и подрыкивал каждому ее слову.

– Пусть лучше у нас хранятся. Полукровки своих берегут, – согласилась девушка с орлиным носом и крупными золотыми серьгами в ушах. – А затем мы уничтожим все бумаги. Досье, регистрационные карточки, справки о полученных «хазах»…

Те банковские морфы, что не успели телепортироваться в минуту нападения, испуганно сидели под стойкой регистрации и ожесточенно линяли. Часть стражей лежала у парадной двери без чувств: они пострадали первыми.

– И разобьем ваши оракулы! – взвизгнула розовая.

– Агррр! – огрызнулся черный волчара и процарапал лапой пол.

– Эти двое точно из Петербурга, – сообщила я Валенвайду, чувствуя, как его горячие выдохи растекаются по щеке. – И вот эта, носатая, в золотом плаще. Я узнаю их голоса, они были на тайном собрании в мансарде. В масках, но это точно они.

– Пока у них кровь бурлит, – цедил Эрик. – А едва явится основная стража, побегут обратно, поджав хвосты. И притащат беду в дом Карповских.

Я обернулась к магистру: он сам-то иначе действует? Никуда не вламывается, никого не калечит, ведет себя, как добропорядочный гражданин?

– А вы, выходит, намерены оставить их тут на растерзание трибуналом?

– Я планирую вытащить отсюда свою сестру, которая где-то в банке. Только где?

Осторожно высунувшись из-за колонны, я бросила быстрый взгляд вниз, на стол с магическими весами. Старый морф в богатой черной ливрее прятался под медной чашей и пока умудрялся оставаться незамеченным.

Из всех, кто остается в банке после ухода отца, только у главного приемщика есть доступ к хранилищам. Насколько я слышала от папы, морф связан смертоносной клятвой, согласно которой он не имеет права впускать на нижние этажи чужаков.