Шрифт:
– Правда, у Сергея волосы очень красивые? Волнистые, светлые…
– Угу… (Лола представляла, как его бреют налысо, как призывника.)
– И глаза у него такие… бирюзовые! Под свитер его подходят, да?
– Н-да. (Толкнуть бы его под локоть в столовке, чтоб компот вылил на этот свитер… бирюзовый.)
– Тело атлета – на физре видела, видела?
Лола закатывала глаза: ну да, конечно, на физре побегать без футболки он любит, не то что убогий колченогий Влад. Тот, кстати, тоже был недоволен Полининым выбором, смотрел колюче и сопел обиженно.
Пока они шли от школы, Сергей то и дело вмешивался в разговор и всегда с таким подвохом, чтобы непременно выставить Лолу дурой. Один раз даже спросил:
– Тебя, Шарапова, провожать вообще какой смысл? Ты ж бомжиха! Это все знают! Хочешь докажу? Ты на какой улице живешь?
Шутка для пятого класса. Что бы она ни ответила, он должен был сказать: «Все нормальные люди живут в доме, а ты на улице, значит, бомжиха».
– На которой нет бомжей! – злобно выпалила Лола. – Ты еще попробуй мне предложи доказать, что я не проститутка!
– Да вот уж не стану: на тебя и бесплатно-то никто не позарится!
– Ну да, конечно, когда рядом идет такая женщина, как ты, Сережа, я точно проигрываю!
Они переругивались, делая вид, что на самом деле никто не обижен, и Сергей даже нес не только Полинину сменку, но и Лолину. Правда, он часто вертел этими мешками, как нунчаками, пинал их, подбрасывал и ловил, а иногда – и не ловил, и они летели на землю, в грязь.
Но обычно парочка ворковала, а Лола просто шла рядом, как лишняя. Она привыкла к роли наблюдателя и иногда за всю дорогу не говорила ни слова. Или, чтоб как-то уйти от всего происходящего, напевала себе под нос, иногда из современного:
Я – это ты, ты – это я, И никого не надо нам. Все, что сейчас есть у меня, Я лишь тебе одной отдам… [4]Иногда из детства:
Куда идем мы с Пятачком? На мясокомбинат! Ты ножик взял? Конечно, нет! Тогда идем назад!Ей казалось, эти двое ее совсем не замечали, смеялись о чем-то своем, и золотистая голова Полины то и дело касалась плеча Сережи. Иногда Полина вспоминала о Лоле – чаще всего в те моменты, когда Сережа позволял себе что-то такое, что ей не нравилось. Тогда она говорила, так чисто и радостно (как ни крути, а так звонко и красиво у нее звучало только одно имя):
4
Песня Мурата Насырова.
– Ло-ола, Лола! Ты здесь?! Чего ты там притихла? Тебя там маньяк не похитил?
Сергей смотрел на Лолу, как будто впервые замечая, а потом кривился, но добавлял:
– Шарапова, шевелись быстрее, что ты как обкумаренная, неужели домой не хочется?
Лола ускорялась, глядя на них несколько виновато:
– Задумалась…
От школы до дома вела выложенная бетонными плитами дорожка, довольно раздолбанная и вся в трещинах, а вдоль нее – деревья и фонари. Можно было пойти иначе – дворами, сперва пройти мимо гаражей, потом завернуть за угол – и так выруливаешь прямо к Лолиному подъезду.
– Дворами, мне кажется, ближе идти, – сказала Лола, просто чтоб что-то сказать.
– Да ну, одинаково, – тут же возразил Сережа, тоже просто чтоб возразить.
– Ближе. Но страшно, – продолжала упираться Лола. – Мало ли что там…
– И что там? Иди да проверь…
– Да мало ли кто… маньяк, может…
– Лол, какой маньяк?! Ты совсем дура?
– Сексуальный маньяк! Не слышал?
– Сексуа-а-альный! Ого! А ты-то чего испугалась? В этой-то шапке?
Лола столько раз отбивала реплики Сережи, что давно должна была привыкнуть к его подколкам, но тут ее терпение разошлось, как сломавшаяся застежка-молния. Лола решительно двинулась за гаражи.
– Ло-ол! – на Полинин крик она даже не обернулась.
Она шла так быстро, как могла, не глядя под ноги – вступила в дерьмо, вспугнула отливавшего мужика, который промычал что-то бессвязное и, покачнувшись, уперся рукой в стену гаража, обогнула эти чертовы жестяные будки, прошла вдоль стены дома и остановилась у подъезда, где принялась остервенело тереть ботинком о полумертвую рыжую траву – не хотелось нести дерьмо в дом.
– Ло-ол!
Полина была удивлена, Сережа – просто зол.
– Так быстрее, я права! – бросила Лола и быстро поднялась по ступенькам. – А ты, Герасимов, ходи дальше без шапки, надеюсь, уши твои уродские когда-нибудь отморозятся и отвалятся. Лучше б член отвалился, но и уши сойдут.
Больше она не возвращалась домой с Полиной и Сергеем: дожидалась, когда они уйдут, а потом шла одна, иногда сворачивая за гаражи. Никто не смел говорить ничего насчет ее шапки.
Сомнамбулический романс
В девятом классе они поехали в санаторий. Звучит прикольно, но на деле скучно и уныло: старый корпус, советская мебель, ужасные шкафчики с отваливающимися дверками, провисающие чуть ли не до пола кровати, которые многим парням были коротковаты – ступни торчали наружу, просунутые между железными прутьями спинок. Сергей жил в одной комнате с Владом и Андреем, в самом конце коридора. Девчонок поселили этажом выше.