— Меня достало мотаться туда-сюда, — ворчал Саймон, покачиваясь в седле своей новой лошади.

Он выглядел раздражённым, то и дело одёргивая перчатки и бросая сердитые взгляды по сторонам.

— Знаешь, — продолжил он, обращаясь ко мне, — эта война уже стоила мне слишком много.

Я усмехнулся.

— Всем нам, Саймон, всем нам.

— Да нет, — проворчал он, похлопав по шее своего скакуна. — Мне буквально вчера пришлось раскошелиться.

Он горестно вздохнул и сплюнул в сторону.

— С приходом войны лошади стали редкостью в Индии. Хороший конь теперь стоит как кусок золота.

— И сколько ты заплатил? — спросил я, заранее предвкушая ответ.

Саймон скривился, будто собирался сказать что-то непристойное.

— Четыреста гиней.

Я чуть не подавился воздухом.

— Четыреста?!

— Четыреста. — Он хмуро кивнул. — Грабёж, да?

Я прищурился, оценивающе взглянув на его коня. Хороший, но стоит ли он четыреста гиней? Я в конях не понимаю, вот в консервах да. Из такого коня можно было набить….. Ух, много.

— Надеюсь, хотя бы летает, — усмехнулся я.

Саймон вздохнул, похлопав по его гриве.

— Пока только жрёт и смотрит на меня осуждающе.

— Ты хотя бы знаешь о своих тратах, а я вот вообще сюда квартирмейстером приехал, — пожаловался я, покачиваясь в седле. — Открыл дело, деньги вложил… А сейчас даже не представляю, что с ними. Может, они уже тю-тю.

Саймон хмыкнул:

— У "Леви и сыновья" деньги не пропадут. Мендель хитрый жук.

— Полгода не разговаривал с Менделем. — вздохнул я. — Надеюсь, всё у него нормально.

— Как ты думаешь, что будет с нами после того, как мы возьмём Серингапатам? — сменил тему Саймон, поводя плечами.

Я задумался, оглядывая колонну солдат, тянущуюся вдоль пыльной дороги.

— Думаю, Уэлсли нас отошлёт обратно в Британию, — пожал я плечами. — Мы не его армия. Сейчас мы ему нужны, и он нами воспользуется, а потом уберёт куда подальше, чтобы не мешали ему наводить здесь порядок.

Саймон покосился на меня.

— Ты так говоришь, будто тебе этот порядок не нравится.

— Мне без разницы, что тут будет после нас, — честно ответил я. — Просто знаю, как работают люди вроде Уэлсли. Он хочет себе абсолютную власть. Мы ему нужны сейчас, но как только город падёт, от нас будет больше проблем, чем пользы.

Саймон вздохнул, проводя рукой по шее своего коня.

— Не могу сказать, что я против возвращения в Британию… Но с другой стороны, если он решит нас оставить, значит, впереди ещё одна бойня.

— Либо бойня, либо политика, — мрачно усмехнулся я. — А политика бывает куда грязнее войны.

Мы хоть и шли быстро, но жилы не рвали, незачем было убивать солдат. Место битвы было известно заранее — мы встретимся у врат Серингапатама, так что рано или поздно, но мы туда придём.

Город, окружённый мощными стенами, с реками, служившими естественной защитой, был крепостью, которую враг не собирался сдавать без боя. Мы это знали. Знали и то, что впереди нас ждёт кровь, порох и сталь. Изредка Артур Уэлсли собирал старших офицеров, устраивая совещания, где обсуждались заурядные вещи: на сколько времени хватит провианта, сколько новых больных добавилось на марше. И на одно из таких совещаний совершенно неожиданно пригласили и меня. Приказ пришёл чёткий и лаконичный: явиться немедленно.

Я не стал задавать вопросов — в армии лишнее любопытство редко приносило пользу. Просто явился в назначенное место, где уже собрались командиры, картографы и другие важные персоны.

В центре стоял сам Уэлсли, задумчиво склонившийся над разложенной на столе картой. Он даже не поднял головы, когда я вошёл.

— Вы, значит, тот самый Бутчер, — произнёс он, проводя пальцем по карте. — Вас мне рекомендовали как человека с… необычным опытом.

— Так точно, я рядовой Бутчер, Ваша Светлость, — бодро ответил я. — А насчёт опыта — не мне судить.

Он наконец поднял на меня взгляд, в котором не было ни любопытства, ни сомнений — только холодный расчёт.

— Я не могу вам приказать такое, — спокойно сказал Уэлсли, но в его голосе явно читалось нечто большее, чем просто предложение. — Но нам бы очень помог наш человек внутри города.

Он внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь прочесть мой ответ ещё до того, как я его произнесу.

Я усмехнулся.

— Вы хотите, Ваша Светлость, чтобы я пробрался в Серингапатам и сыграл роль лазутчика?