— Ты вернулся, Рудольф, — произнес он, не поднимая глаз.

— Что ты узнал?

Рудольф подошел к столу и начал свой доклад. Он рассказал отцу о своей встрече с графом фон Розенбергом, о его предупреждении о готовящемся восстании, о названных именах заговорщиков и их планах. С каждым словом лицо герцога становилось все мрачнее, а в его глазах появлялся холодный блеск. Когда Рудольф закончил, герцог долго молчал, барабаня пальцами по столу.

— Это серьезно, Рудольф, — наконец произнес он глухим голосом.

— Очень серьезно. Мы должны действовать быстро и решительно, чтобы предотвратить эту катастрофу.

Он поднялся из-за стола и подошел к окну, вглядываясь в свинцовое небо над Айзенбергом.

— На кону стоит судьба нашего герцогства, сын. И мы не можем допустить, чтобы горстка мятежников разрушила все, что мы создавали веками.

Рудольф молча кивнул, чувствуя тяжесть ответственности, которая легла на его плечи. Он знал, что предстоящие дни будут полны опасностей и испытаний. Но он был готов к ним. Он должен был защитить свой дом, свою семью, свое герцогство. А потом… потом он найдет Элизу и расскажет ей все.

Тень сомнения, словно ядовитый плющ, оплетала сердце Рудольфа, с каждым часом сжимая его все сильнее. Несмотря на внешнее спокойствие, он не мог избавиться от тревожного предчувствия, словно невидимая угроза нависла над Айзенбергом, над ним самим и, что еще хуже, над Элизой. Он чувствовал, что должен ее защитить, оберегать от интриг и опасностей, скрывающихся за толстыми стенами замка.

День прошел в бесконечных встречах и распоряжениях. Рудольф лично проверил все посты охраны, усилил патрули вокруг замка и отдал приказ двойной проверки всех, кто въезжал и выезжал из Айзенберга. Он действовал быстро и решительно, стараясь не вызывать подозрений и не показывать своего беспокойства. Тайна, которую он хранил, становилась все тяжелее, но он знал, что не имеет права на ошибку.

Ближе к вечеру, закончив с делами, Рудольф направился к комнате Элизы. Он надеялся случайно встретить ее в коридоре, обменяться хотя бы парой слов, убедиться, что с ней все в порядке. Но судьба распорядилась иначе.

Из-за поворота на него словно вихрь налетела баронесса фон Келлер, ее лицо было искажено гневом.

— Ты так защищал эту девку! — вскрикнула она, ее голос дрожал от негодования.

— А она, неблагодарная, бросила бедных детей одних на произвол судьбы!

Рудольф нахмурился.

— Что случилось? — спросил он, стараясь говорить спокойно, хотя сердце его сжалось от дурного предчувствия.

— Что случилось?! — баронесса вскинула руки.

— Эта некомпетентная гувернантка просто исчезла! Дети в слезах, а ее и след простыл! Я же говорила, что нельзя доверять этим… выскочкам!

Поток слов баронессы превратился в неразборчивое бормотание, полное обвинений и проклятий в адрес Элизы. Она говорила о ее неблагодарности, безответственности, невоспитанности. Но Рудольф уже ее не слушал.

В его голове вспыхнули обрывки происшествия в магазине. Тревога нарастала с каждой секундой, превращаясь в панику. Не дожидаясь конца тирады баронессы, он резко повернулся и бросился бежать по коридору, направляясь к комнате Элизы. Он должен был найти ее. Он должен был убедиться, что с ней все в порядке. И он чувствовал, что время работает против него.

Сердце Рудольфа колотилось о ребра, как пойманная птица. Элиза исчезла. Комната, которую она занимала, пустовала, словно выпитая до дна чаша, а в воздухе висел лишь слабый аромат ее духов, словно призрачное напоминание о ее присутствии.

Он ворвался в комнату, ожидая увидеть хоть какую-то записку, объяснение, но на столике лежала лишь недочитанная книга, открытая на странице, помеченной засушенным цветком. Этот маленький, хрупкий цветок, казалось, вобрал в себя всю нежность и уязвимость Элизы, и сердце Рудольфа сжалось от боли. Неужели он упустил ее, оттолкнул своей холодностью и нерешительностью? Случай в магазине вновь вспыхнул в его памяти, каждое слово, каждый взгляд. Он вспомнил, как она смотрела на него, как в ее глазах плескалась надежда, которая теперь, казалось, погасла навсегда.

— Где она? — прозвучал его голос, хриплый от волнения. Он обратился к горничной, которая тихо стояла у двери, сжав руки в складках фартука.

— Вы видели фройляйн Шмидт?

Девушка вздрогнула, словно вырванная из глубокого сна.

— Нет, Ваша Светлость, я… я не видела ее с утра, — пролепетала она, опустив глаза. — Но… Анна, та, что служит на кухне, говорила, что видела фройляйн Шмидт вчера вечером. Она шла в сторону… северного крыла.

Северное крыло… Заброшенная, часть замка, которую обходили стороной все служанки, шепчась о призраках и проклятиях. Что Элизе могло понадобиться там? Неужели она сама… нет, это невозможно. Он отказался верить, что она могла узнать правду, которую от нее так тщательно скрывали.