Чхве поинтересовался, сделали ли они фото на память, на что сын ответил, что уже изрядно выпили и не стали. Какая удача! А вот в их ресторане есть и фотография Чха Муёна, и его автограф. Жена не забыла отметить, что сейчас он стал еще популярнее, а сын – что пригласил актера заглянуть как-нибудь еще раз в ресторан отца. Говорил он это с гордостью, так же как когда-то в детстве возвращался с призом после соревнований по тхэквондо.

Под предлогом того, что ему надо в туалет, Чхве поднялся с места, а жена продолжала расспрашивать сына о Чха Муёне: с кем приходил и не только. Тот ей спокойно и подробно отвечал. И в кого он только такой разговорчивый? Да… В старости тоже будет хрычом, совсем как сам Чхве.

Чхве умылся, чтобы стереть слезы. Подняв голову, в зеркале он увидел седеющего мужчину с морщинами на лице и покрасневшими от усталости глазами. Из комнаты доносились голоса жены и сына. Уголки губ мужчины в отражении приподнялись – незаметно для себя он улыбнулся.

Ближе к концу лета Чхве снова заглянул в круглосуточный магазин «Все для вас». Зайдя внутрь, он увидел, как всегда, дремавшего за кассой Хун Камбо и пошел выбирать сочжу с пивом. Когда он обернулся, то увидел, что продавец уже открыл глаза и улыбается.

– Как поживаете?

– Смотрю, не уволили тебя еще.

– Да как же магазин без меня будет? Ох, сегодня вы много взяли. Разжечь вам спираль от комаров за столиком?

– У меня дом, вообще-то, есть. Зачем мне пить на улице за каким-то столиком?

– Ого! – сказал Кынбэ и одобряюще поднял вверх большой палец.

– Вот послушай меня: говоришь, я много взял сегодня, а знаешь почему? Я тебе расскажу.

И, не дожидаясь согласия Кынбэ, Чхве рассказал ему, что они с женой посмотрели на другие местные рестораны и он осознал: даже если не идут дела с бизнесом, нужно все равно заботиться о семье, ведь это главное. Сообщил, что сын уволился со своего прежнего места работы и стал помогать ему в семейном ресторане. Поделился историей, как узнал, что такое омакасэ, и решил обновить меню, а еще – что выпивать в компании родных намного веселее.

– И кстати, мы переименовали наш ресторан.

– Как же он теперь называется?

– «Сирлойн и Ко». Угадаешь, что значит?

– Стейк и пивко?

– Ну да, с воображением у тебя не очень.

– Ну вы же любите пиво. Каждый день пьете.

– Это в прошлом. В общем, это означает «стейк высшего класса в компании близких». Как тебе?

Кынбэ снова показал большой палец.

– Сын придумал.

– Ого, а вы согласились? Упертому старому хрычу это наверняка далось нелегко. Вы превзошли сами себя.

– Спасибо, – сказал Чхве, скрывая смущение, – что терпел меня. Благодаря тебе я смог немного измениться.

– И вам спасибо! – ответил Кынбэ. Даже когда ему говорили серьезные вещи, улыбка все равно не сходила с его лица.

– А мне-то за что?

– Что поделились. Я рад за вас.

Чхве смутился и лишь похлопал мужчину по плечу.

– Ой, чуть не забыл! Хотел тебя попросить кое о чем. В пятницу думал сделать небольшой ремонт в ресторане и установить барную стойку. Не поможешь? Вроде ты говорил, что подрабатывал на стройке. Боюсь, вдвоем с сыном мы не сдюжим. Я оплачу.

– Не надо платить.

– А как же тогда?

– Угостите меня лучшей корейской говядиной. Восемьсот граммов сирлойна – и мы в расчете. Ха-ха!

– По рукам! – сказал Чхве и, кивнув в знак согласия, направился к двери.

За его спиной Кынбэ продолжал что-то привычно бормотать, а Чхве решил, что угостит его еще и омакасэ из нового меню.

Мир несправедлив. Посмотреть хоть на отца: каждый день, если только не шел дождь, он трудился разнорабочим на стройке, а денег получал не так уж и много. Все из-за его начальника-субподрядчика, которого отец вечно ругал за глаза на чем свет стоит: якобы тот скользкий, непорядочный, и все в таком духе. Отец всегда говорил: учись, Мингю, а иначе будешь, как я, работать и летом, и зимой.

Мир ужасно несправедлив. Взять даже маму, которая работала в одной клининговой компании и убирала офисы. Сотрудники этих офисов зарабатывали гораздо больше нее, а всю грязную работу выполняла она. Вдобавок приходилось выслушивать гадости и от своего руководства, и от работников здания. Вопиющая несправедливость. Денег почти не платят, так к тому же отчитывают.

То, что мир несправедлив, доказывает и история самого Мингю. Пока старший брат сидел в своей комнате с кондиционером и то ли играл на компьютере, то ли уроки делал, он по три раза в день ходил в душ, чтобы хоть как-то вытерпеть изнуряющий зной, от которого не спасал даже старый вентилятор.

Похоже, вся эта несправедливость была предначертана ему самой судьбой. Брат ростом и силой пошел в отца, а умом – в мать. Мингю же не отличался особой сообразительностью, как отец, и рос пухлым, как мать. Случаются же такие нелепые стечения обстоятельств! Бедняга умудрился унаследовать все худшее и с детства чувствовал свою ущербность.

Брат учился в выпускном классе и подавал большие надежды, поэтому кондиционер установили только в его комнате. А что же Мингю? Ему приходилось довольствоваться старым вентилятором, который погнулся, скрипел и отказывался поворачиваться в разные стороны. Несмотря на недовольство сына, мама сказала, что он выдержит еще одно лето. Впрочем, то же самое Мингю слышал и год назад.