— Господин Люй… пожалуйста, не надо. — склоняет голову Гибкая Ива, прижимая к себе сестренку: — вы же сами сказали, что нам нужно иметь «товарный вид», а с синяками на бедрах и шее вы не сможете выручить за этих ничтожных женщин достаточную сумму.

— Значит будешь делать все сама. — кивает Люй Три Бочонка: — не я, а ты. Как и делают для состоятельных клиентов. Черт, да такая подготовка должна твою цену увеличивать и только. Наука от самого Великолепного Люй! Чего смотришь? Развязывай пояс.

— Но… господин Люй…

— Знаешь, я ведь по-доброму к вам. А ведь могу скажем — одежду отобрать и в телегу бросить, будете мерзнуть два дня. Без еды. За тебя все равно уже много не дадут, ты порченная. А вот сестренка твоя все еще девственница, что удивительно. Так что… — он пожимает плечами: — не стоит со мной ссориться, как там тебя… Гибкая Ива? Я ведь могу и обойтись без оплаты за тебя… все равно гроши. Продам твою сестренку в цветочный дом, а тебя… ну скажем на рудники. Но сперва вон ребятам из охраны выдам попользоваться, как премию за хорошую работу. Уж они-то тебя просить не будут…

— Господин Люй! — с места вскакивает Цветущая Лилия: — не надо! Я! Меня используйте пожалуйста! Как вы хотите, только сестру мою не продавайте на рудники!

— Дурочка. — жалостливо смотрит на нее Люй Три Бочонка: — ты же девственница еще. Я тебе пользовать не могу. Только как обычно — в твой нефритовый ротик и не больше. Ты у меня сейчас больше тысячи серебряных лянов стоишь, а ежели тебя попортить то будешь стоить десяток.

— Господин Люй. — Гибкая Ива поднимается и поспешно развязывает свой пояс, ее руки — дрожат: — пожалуйста дайте мне возможность обслужить вас.

— И почему с вами по-доброму нельзя? — вздыхает толстяк: — только угрозы да побои понимаете. Так-то я человек добрый, но вы доводите меня до предела. Упрямая ты девчонка, Гибкая Ива, тяжело тебе в жизни придется. А все это южное воспитание, все вы там дикари и власти Императора не приемлете.

— Пожалуйста, отойдемте подальше за телегу, господин Люй и там я сделаю все как вы захотите… — продолжает Гибкая Ива. Ей все равно придется это сделать, она уже делала это не раз, но по крайней мере так, чтобы сестренка не видела, что с ней сейчас будут делать…

— Зачем? — удивляется Люй Три Бочонка: — разве мы делаем что-то неприличное? Раздевайся, Гибкая Ива, да поскорее… а ты, Цветущая Лилия — приготовь свои сладкие губки, будешь помогать своей сестре. Как только нефритовый стержень будет выпадать из пещеры божественного лотоса — он должен сразу же попадать тебе в твой сладенький ротик, поняла?

— Госпожи Люй! Вы же обещали не трогать мою сестренку!

— Я и не буду. Она все сама сделает — если не желает, чтобы ее старшую сестру продали на рудники. Кстати, насчет рудников — такую красивую девушку сперва попробуют все охранники и все мужчины на руднике… не уверен что ты до кирки сможешь дойти.

— … — Гибкая Ива сдерживает слезы, которые вот-вот брызнут из глаз. Она сглатывает горький ком в горле и склоняет голову перед своей судьбой. У нее нет выбора. Нет сейчас и не было раньше, когда убийцы и воры из Береговой Охраны набросились на ее деревню, когда зарубили ее младшего брата и убили маму…

— Да, господин Люй… — тихо говорит она и расстегивает пуговицы на своем одеянии. У нее все еще есть надежда что она утомит этого Люй Три Бочонка, утомит его достаточно, чтобы он не приставал к ее сестре…

— Господин Люй! — раздается громкий крик над лагерем и тот, чертыхаясь — оборачивается.

— Господин Люй! Всадники! — кричит один из охранников каравана: — кажись знатные! Правда мало их!

— Всадники? А, проклятье… — бормочет Люй Три Бочонка и натягивает штаны, завязывая пояс сверху: — и кого нелегкая принесла с самого утра?

Гибкая Ива — оседает вниз, садится на тюк с одеждой и обнимает свою сестренку, понимая, что еще ничего не закончилось. Сейчас всадники проскачут мимо, а этот Люй снова вернется и развяжет свой пояс…

— Ты в порядке? Сестра? — спрашивает у нее Цветущая Лилия: — как ты? Он…

— Все в порядке. — отвечает она, успокаивая ее: — не бойся. Он бы не позволил себе зайти за грань. Ты же сама слышала, что для него важны деньги, а если мы с тобой будем избиты и все в синяках, он за нас много денег не выручит. Вон, даже одежду дал… красивую.

— Яркую но никчемную. — припечатывает ее сестренка, поднимая рукав своего ханьфу: — не греет совсем. Как он — тоже вроде человек, но гнилой насквозь. Чтоб его черви сожрали на том свете. И его и этих ублюдков из Береговой Охраны.