Я улыбнулась.

— Ты уже хороший для меня.

— Я хочу быть хорошим для тебя открыто. Хочу помочь тебе обустроиться здесь, стать частью твоей новой жизни. Хочу вернуться на этот вечер и поцеловать тебя в полночь. — Он поцеловал меня в губы. — Хочу, чтобы ты была моей по-настоящему.

Я покачала головой, чувствуя, как к горлу подступает ком.

— Ты сумасшедший, знаешь? У тебя могла бы быть любая.

— А мне нужна только ты, Сильвия. — Он убрал волосы с моего лица. — Скажи, что это возможно.

Моё сердце бешено колотилось. Мы могли бы быть счастливы вместе — я чувствовала это глубоко внутри. Но мои страхи не исчезали так просто.

— Генри… быть со мной будет непросто.

— Всё хорошее даётся непросто.

— Мне нужно быть уверенной, что дети это примут. Они столько пережили.

— Безусловно, — твёрдо сказал он. — Я знаю, они на первом месте.

— И я всё ещё немного боюсь… боюсь позволить себе влюбиться. Дело не в том, что я тебе не доверяю, — быстро добавила я. — Я знаю, какой ты человек. Но, возможно, мне нужно время, чтобы почувствовать себя в безопасности, полностью доверив своё сердце. Оно только начинает заживать.

— Это нормально, — сказал он, прижимая губы к моему лбу. — Твоё сердце того стоит.

Я приблизилась к нему, прижавшись щекой к его груди и закрыв глаза, мечтая заглушить сомнения внутри себя навсегда.

— Это кажется слишком хорошо, чтобы быть правдой, Генри. Слишком много, слишком быстро. Это так?

— Со мной ты в безопасности, Сильвия. — Его голос был глубоким, спокойным и успокаивающим. — Обещаю. Всё будет хорошо.

В этот момент я поверила ему.

Мы привели себя в порядок, забрали пакет с бенгальскими огнями из кухни и направились обратно к амбару. Наше дыхание было видно в холодном ночном воздухе. Когда мы подошли к двери, из которой доносилась громкая музыка, Генри остановил меня.

— Подожди секунду.

— Что такое?

Он положил руки мне на плечи.

— Уже почти полночь, но я не смогу сделать это там.

Я улыбнулась.

— Ты имеешь в виду, поцеловать меня?

— Да.

— Тогда сделай это сейчас. Я буду хранить этот момент в памяти на полночь.

Он склонил голову, и наши губы встретились в полном, открытом поцелуе. Когда он попытался отстраниться, я положила руку ему на шею и продлила момент, чувствуя, как мое тело согревается, пока его руки скользили с моих плеч, обнимая меня за спину. Мы целовались глубоко и интимно, но менее поспешно, чем в моей спальне — этот поцелуй был началом чего-то нового. Нового года, новой жизни, новой надежды. Я почувствовала, как путы сомнений и недоверия, которые так плотно сжимали мое сердце, начали ослабевать.

Внезапно музыка стала громче, и голос раздался прямо перед нами.

— Мам?

Мы с Генри отскочили друг от друга, и я открыла глаза, чтобы увидеть Уитни, стоящую у открытой двери амбара. За ней шли Китон и девочки Мака.

— Уитни! — воскликнула я, обменявшись с Генри паническим взглядом. — Что вы здесь делаете?

— Мы пришли тебя искать. Ты сказала, что скоро вернешься с бенгальскими огнями, а прошло уже целая вечность. — Ее лицо выражало шок и недоумение, пока она смотрела то на меня, то на Генри. — Что происходит?

— О, ну, мы пошли за ними… Генри и я, то есть… И я не могла вспомнить, куда их положила. Нам пришлось поискать. — Я едва могла думать. Сердце бешено колотилось. Увидели ли они нас целующимися?

Ответ пришел мгновенно, когда Уитни покачала головой и сказала:

— Просто друзья, да? — Затем она проскользнула мимо меня и побежала к дому.

Я обернулась, наблюдая, как она удаляется.

— Уитни, вернись! Здесь холодно, и на тебе нет куртки!

— Мне все равно! — крикнула она в ответ.

Я повернулась к ошеломленным, дрожащим детям и сунула пакет с огнями Китону.

— Вот бенгальские огни. Несите их внутрь и поделите между собой, хорошо? Мне нужно поговорить с твоей сестрой.

— Ладно, — ответил он, взяв пакет и почесав затылок. — Она вернется?

— Надеюсь. Идите внутрь. — Когда они вернулись в амбар, я повернулась к Генри, который выглядел таким же потрясенным, как Китон. — Мне нужно идти.

— Конечно. Прости, Сильвия, — добавил он виновато. — Это моя вина.