От злости его темные глаза потемнели еще больше. Он колотил в дверь так громко, что его начали призывать к порядку из соседнего дома. Напоследок пнул изо всех сил косяк, оставив на нем изрядную вмятину, и пошел домой. По пути была вилла Дворака. Тут он решил посмотреть, жив ли еще старик. Может, следует поторопиться с подписанием документов?

Успеется. Завтра. Сегодня он был слишком разочарован тем, что не увидел золотых волос Анны, но еще больше расстроен из-за того, что она явно не одобряла его ухаживания. Однако он не терял надежды на изменения к лучшему.

Анна в ужасе стояла на кухне. В руке она держала нож. Кто-то ломился в дверь. Она понимала, что после смерти тети превратилась в объект мужских домогательств.

– Панна Анна, откройте дверь! Это я, Куба.

Услышав его голос, она исполнилась решимостью ни за что не открывать. К этому типу у нее доверия не было ни на грош. Она боялась, что еще много плохого случится в ее жизни из-за него.

Куба много раз пытался остаться наедине с Анной. Однажды он украдкой поцеловал ее. Девушка оттолкнула его и убежала. Парень не мог этого пережить. До сих пор никто ему не отказывал. В ту ночь он выпил больше обычного, и все ему казалось достижимым. Когда он увидел, что Анна возвращается домой, он спрятался за деревьями. Девушка вовремя заметила его и побежала вверх по улице Жеромского. Было темно, однако его глаза успели привыкнуть к сумеркам. В нескольких метрах впереди он все еще видел белое платье Анны. Еще момент – и он сможет схватить ее!

Слишком много алкоголя. В голове у него все кружилось.

– Анна! – пробормотал он.

Ему стало плохо. Он пригнулся под деревом. Его рвало.

Когда он поднял голову, девушки уже не было видно. Он громко выругался. Ему ничего не оставалось, как направиться к ее дому. Ведь когда-нибудь она должна вернуться. И тогда он ей покажет, как бегать от Кубы Ржепецкого.

Анна бежала что было сил. Элегантная обувь и белое платье, которое она надела сегодня, только мешали. Она боялась. Ах, как она боялась! За ней, шатаясь и что-то бормоча, бежал Куба Ржепецкий. Она до сих пор чувствовала на своих губах его поцелуй, а в основном запах алкоголя. Поцелуй, который он просто взял силой, прижав ее к дереву. Она бежала, то и дело вытирая губы.

Она не могла допустить, чтобы нечто подобное случилось еще раз. Не могла!

Она бежала вверх по улице Жеромского. Куба уже почти догнал ее, и она не знала, где ей спрятаться. Лес не казался ей подходящим убежищем. И тогда ей на глаза попался дом Хенрика Дворака. Она никогда раньше не видела хозяина этого дома – когда она переехала к тете, он уже был болен, – но слышала, что живет здесь Хенрик Дворак, человек добрый.

Только бы у этого доброго человека дверь была открыта!

Она взбежала по ступенькам на крыльцо и схватилась за ручку двери. Дверь открылась с легкостью.

– Слава Богу, – прошептала она. Быстро вошла внутрь, захлопнула дверь и в изнеможении села на пол в темной прихожей. Первое ее впечатление – что дом нежилой: выглядел пустым, и такой затхлый воздух, будто здесь никто не проветривал и не убирал годами. Однако через некоторое время она услышала кашель. Она боялась заговорить. Боялась, что, когда этот человек обнаружит ее присутствие, то потребует, чтобы она покинула дом как можно скорее. А уйти сейчас она никак не могла. Она обязательно уйдет, но только не сейчас, когда снаружи ее ждет преследователь.

– Анна! Где ты? – доносились до нее полупьяные призывы с улицы.

Она зажмурилась, как маленький ребенок, который думает, что если он ничего не видит, то и его никто не видит.

– Анна! Где ты, черт бы тебя побрал?

Она старалась не дышать. Она знала, что здесь он ее не найдет, но боялась, что хоть какой-нибудь шум, даже самый тихий шорох, привлечет к себе его внимание. Она услышала скрип половиц. Кто-то шел к ней из другой комнаты: опираясь на трость, к ней приближался пожилой, заросший щетиной мужчина. Она посмотрела на него умоляющим взглядом и приложила палец к губам.

Некоторое время он смотрел на нее, потом понимающе кивнул. Выглянул в окно и увидел вдалеке уходящего Ржепецкого. Проводил его взглядом, пока тот не исчез из виду. Старик едва стоял на ногах.

– Простите, – сказала она, поднимаясь с пола. – Простите, что вторглась в ваш дом. – Она схватилась за дверную ручку. – Я ухожу. Будем надеяться, что я больше не увижу его. Меня зовут Анна Ростишевская, и я никогда не вхожу без спроса в дома незнакомых людей, но так получилось. Простите.

Хенрик попытался что-то сказать, но снова зашелся кашлем.

Анна взяла его под руку, хотя это было и неудобно, и малоприятно: мужчина уже давно не мылся и не менял рубашку – в ней же он и спал.

Она под руку довела его до спальни. Повсюду валялась грязная посуда. На столе, на полу. Мухи кружили вокруг испорченных фруктов, которые, по-видимому, кто-то принес некоторое время назад. Анна смотрела на все это в ужасе.

– Пан Хенрик! Это невозможно! – чуть не закричала Анна.

Мужчина опустился на кровать.

Она накрыла его одеялом и дала себе слово, что сразу, как только сможет, поменяет ему белье. Потом накрыла его еще теплым пледом и широко распахнула окно.