– Я приду к тебе, дорогая, хоть сейчас, – сказал пан Влодек. – Только жене скажу. Пойдем к ней, ей так нравится, когда у нас гости.

Я послушно проследовала за паном Влодеком к нему в квартиру – вход в нее находился на задворках магазина. Магазин занимал первый этаж, квартира находилась на втором и третьем этажах. Я не хотела им мешать, но пани Крыся настояла, чтобы я выпила кофе. Я больше не планировала в тот день срочных дел, поэтому и согласилась, тем более что жена пана Влодека славилась вкусной выпечкой.

– Сегодня скромно, дорогая, – сказала она, приглашая меня к столу. – Ничего специально не пекла; вот, осталось несколько сдобных печенюшек, – вздохнула она. – Я не была готова к гостям.

– Пани Крыся, я и в самом деле думаю, что выпечки вполне достаточно, – пыталась я убедить ее.

Однако она знала лучше.

Когда она вышла из комнаты за молоком для кофе, я спокойно осмотрелась вокруг: комната была довольно просторной, интерьер выдержан в теплых бежевых тонах, на полу ковер – такой же, как у моих родителей, у окна – кресла и журнальный столик, у одной стены довольно старая мебельная стенка, а на противоположной – несколько картин.

Я встала и подошла, чтобы лучше рассмотреть их.

На самом верху висело несколько портретов. Какой-то мужчина, какая-то женщина. Они выглядели так, будто их нарисовал ребенок. Потом пейзаж Руды Пабьяницкой. Церковь, натюрморт с какой-то подбитой птицей. Никогда не любила натюрморты, а с птицами в особенности. Но вот последняя картина… Я встала перед ней и не могла оторвать взгляда. Это была небольшая картинка, изображающая мой дом. И не было бы в ней ничего странного, если бы художник ограничился только домом, но перед ним сидела женщина и глядела с картины прямо на меня. Рядом с ней в корзине лежало рукоделие, а о ее ноги терся кот. Единственное, что отличало картину от фотографии, – это то, что за домом был сад – цветущие розовым цветом черешни.

– Пани Крыся, откуда у вас эта картина? – прошептала я, когда она вошла в комнату.

– Эта? – Пани Крыся выглядела так, будто что-то вспоминала. – Это твой дом.

– Да, это мой дом, – повторила я, – но откуда она у вас?

– Сразу после войны были трудные времена, – сказала она. – Одни люди покидали дома, другие забирали имущество. Я подозреваю, что кто-то из наших родителей просто взял эту картину. – Она на секунду задумалась. – Наверняка это был отец Влодека. Я не думаю, что кто-то из моей семьи смог бы хоть что-нибудь взять, – и посмотрела на меня с видом победительницы.

Через некоторое время она встала из-за стола и сняла картину со стены. Подошла ко мне.

– Зося, мне кажется, что эта картина должна принадлежать тебе, – сказала она. – Слишком долго она висела не на той стене. А мы на ее месте повесим еще одну работу наших внуков. У нас есть чем радовать глаз.

– Но… – Я попыталась остановить ее.

– Никаких «но», – твердо ответила она. – Уже давно я говорила с Влодеком на эту тему, просто сейчас так много дел, что человек забывает о таких вещах.

Домой я возвращалась с картиной. Картина маслом, написанная кем-то много лет назад, но изображающая в точности то же, что поймал в кадр своего фотоаппарата Шимон. Мне такое совпадение казалось невозможным.

Я открыла шкатулку с сокровищами, которые еще раньше нашла на чердаке. Там был вязальный крючок, узор для рукоделия и моток синих ниток. Очень похожие я купила в Лодзи. Этот образец я уже знала наизусть. Одеяло цвета морской волны – «морское» – было почти готово. Пригодится в прохладные вечера.

Я ждала Шимона. Мне очень хотелось показать ему картину. Он должен был прибыть сразу после дежурства – мы собирались зайти к пану Анджею. Нам не терпелось услышать продолжение его рассказов.

Как только Шимон приехал, я показала ему подарок пани Крыси. Первое, что он подумал, что я дала кому-то нарисовать картину с его фотографии.

– Что это? – спросил он.

– Картина. Я получила от пани Крыси и пана Влодека. Она висела у них в комнате. Говорят, что она появилась в их семье после войны.

– Невозможно, – сказал Шимон. – Невероятно.

Тогда я была уверена, что предел невозможного был достигнут и лимит чудес на этот день исчерпан. Однако я ошибалась.

Вечером мы оказались у пана Анджея. Он ждал нас, как обычно. Только сейчас чай для всех делала я, а он сидел и позволял обслуживать себя.

– Зосенька, деточка. У меня есть еще просьба, – сказал он. – В коридоре, на обувной полке, лежит такое рваное одеяло. Такое старое очень. Возьми это одеяло и положи в будку Стефану. У него там была какая-то подстилка, но уже совсем рассыпалась, вот я ее и выбросил, но это одеялко должно подойти.