Мне же дед всегда говорил, что у меня нестандартный подход ко многим проблемам, и я вырасту достойным «чекистом». Подумать, как с ней не поругаться и дать понять, что бычки на чистый асфальт лучше не бросать. Вон как Семён меня уделал с мытьём полов! А я чем хуже? Идея! Я достал из баула пачку зеленого «Моге» (оказалось More) и почапал к медпункту. Робко постучался и, не дожидаясь разрешения, вошёл:

— Валентина Петровна, разрешите войти, — почти что по-военному представился я и потупил глазки.

— Чего тебе? — нехотя бросила «Пальма», листая иностранный журнальчик (возьмём на заметку).

— Я заметил, вы курите, — начал робко я.

— Тебе какое дело? Зачем вообще пришёл, мешать мне на дежурстве? — сразу взяла быка за рога Валентина Петровна.

— Да никакого, только «Астра» вонючие сигареты, да и вам не идут, — я сделал вид, что стушевался.

— Тебя это колышет вообще? Мальчик, купи мне «Мальборо» — буду курить его. И вообще, давай-ка вали.

— Зачем «Мальборо»? Держите, вот вполне хорошие, с соревнований привез, — заговорил я чуть наглее и положил ей на стол красивую такую зелёную пачку.

«Пальма» как бы нехотя бросила взгляд на пачку, делая вид, что ей всё равно. Но рука уже дёрнулась.

— Взятку что ли предлагаешь? — уже с весёлыми нотками протянула она и, цапнув пачку, начала её рассматривать.

— А за что? Я здоров, как конь, мне ничего не надо.

— Ну да здоров, как Сталлон. Плечищи вон какие, — похвалила меня Валентина, — видал фильм «Рэмбо», как он там, а?

— У меня видак есть дома и кассет полно, Валентина Петровна, — пробормотал я и очаровательно улыбнулся.

— Да хватит тебе комедию ломать, какая я тебе Петровна? Зови Валей, я может, старше тебя лет на семь всего. А что за кассеты? — сломалась Петровна и окончательно стала Валюхой.

Она пригласила меня выйти «подышать». Ну я, естественно, согласился. Вот теперь она курила, словно актриса, изящно держа тонкую коричневую сигарету и выпуская аккуратные клубочки дыма. Причём Валя с этакой ленцой и надменностью посматривала на проходивших мимо отдыхающих. А девчонок проходило отрядами и дивизиями. И с парнями, и без. И в халатах, и в купальниках. И страшненькие были, и симпатичные. И пухляши, и «селедки на костях». Кто-то выряжался на пляж, как в театр. А кто-то, как в огород.

— Ну всё, щас попрут давление мерять, аспирин просить, — вздохнула Валька и, аккуратно затушив бычок, спрятала его в коробку из-под спичек.

— Вон Карпыч идёт твой, — указала она на невысокого коренастого мужика в тельнике и белой бейсболке, — Давай, Анджей, заходь, — бросила она мне со смешком и, ущипнув меня за бок, вальяжно удалилась.

***

Михаил Карпыч задержался не потому, что был с бодуна (а он был), а потому что отправлял своего младшего брата на военку. Призыва не было, просто младший Карпыч поступил на военного моряка в Севастополе и благополучно убыл.

Сам Карпыч был мичманом тридцати с чем-то лет и служил на Северах. А отпуск у него был за шестьдесят суток. Был он местный, откуда-то с Вишнёвой улицы и два месяца ему было нехрен делать. Служит на море и едет отдыхать на море? Странный выбор.

Вот уже лет пять Карпыч подрабатывал лодочником на спасательной станции. По военной профессии он был моторист и во всяких лодочных и катерных моторах разбирался с закрытыми глазами. Он ещё был и нештатным механиком наших двух катеров. Для начальника участка тоже чистый клад. Ну, выпивал, конечно. А какой мичман не выпивает?

И, не смотря на то, что на работу спасателем ему было ложить с самой высокой вышки, он же всё-таки в отпуске, дисциплину особо не нарушал, за катерами смотрел основательно. Да и спас за эти пять лет народу предостаточно. Медалей «спасение утопающего» у него было изрядно. Но, как он сам сказал, ему пофиг. У него на тужурке и других наград хватает.

Вторым матросом у него работал как раз его младший брат, который отслужив на флоте, остался сверхсрочником и перевёлся на Север к старшему брату. В отпуск их отпускали всегда вместе, не знаю, почему так. Наверное, так принято на Северном флоте, или командир корабля знакомый хороший. Вот они вдвоём и калымили во время отпуска. Делать-то всё равно нехрен. А теперь Серёга поступил учиться на офицера, у него льготы были хорошие, и Карпыч остался один. Вот меня к нему и впихнули. Хотя кандидатов было вагон и маленькая тележка.

Мы шли к пирсу, разговаривая по дороге. Карпыч оказался в меру словоохотливым, очень интересно рассказывал о спасательной работе и о своей службе на Севере.

Пришли к сухой стоянке нашего катера. На железных санках или как там их назвать, стоял белый с синими полосками, наверное, метров шесть в длину, красавец катер.

— Это наш «Восток», бортовой тридцать один, — пояснил Карпыч, — позывной «спасатель–тридцать один», движка москвичевская, безкаютный. Вон, смотри, места пассажирские под лежак переделаны, вон там — спасики, швартовки и прочее. Ну давай спустим на воду, и я тебе быстренько расскажу да покажу.