Мой отец во время битвы той облачился в княжеские одежды и принял главный удар на себя, а Дмитрий сражался в одеянии обычного ратника. Матушка никогда не могла простить брату этого поступка и гибели отца. Но любя ее беззаветно, и гордясь своим отцом, я должна была оставаться в Москве, с этим князем.

Но и отцу представилась возможность отличиться, и при его героической натуре, думаю, что это был его звездный час, только звезда его слишком кратко сияла, и быстро погасла.

В тот момент каждый из них получил то, что хотел больше всего. Матушка так любила отца, что она не замечала его честолюбия и храбрости, желания всегда оставаться в центре сражения. Даже если при этом ему грозит верная гибель. Она не могла взглянуть на Дмитрия спокойно, считая его врагом своим лютым. А мне дядюшка не то, чтобы нравился, но я понимала его и сочувствовала ему. Он все время оставался не на своем месте, и очень хотел сделать чужое место своим. Он никогда не был силен и тверд, и это приносило так много бед всем нам. И отец, и Дмитрий Боброк – его любимый воеводы – все толкали его в пропасть, и он шел к ней.

Глава 2 После битвы

Мы часто сталкивались с князем Дмитрием. И хотя тогда я была совсем ребенком, но я многое видела, а что-то начала понимать. И наталкиваясь на холод и злобу матери он всегда мог рассчитывать на мою тайную поддержку. Благодаря ему мой отец стал настоящим героем, почти античным богом, а на его бедную голову столько всего тогда свалилось. И он умел это ценить, как ни странно, было такое сознавать.

Я помню тот день, когда завершилась страшная битва. Стояла такая теплая, такая красивая осень. Первое, что я узнала, так это то, что отец погиб, и уже похоронен, и у него так и оставался княжеский плащ, а князь пришел домой в одеянии воина простого. Я бы больше удивилась, если бы сказали, что он остался жив. Матушка в отчаянии схватила меня и решила, что мы должны уехать из Москвы, хотя я не хотела этого. но что оставалось делать малому ребенку, я была в ее власти.

Из Москвы мы уезжали в нашу Кострому – вечное прибежище для многих беглянок с незапамятных времен.

Я была ребенком тогда, но чувствовала себя несчастной. Но она была хорошей матерью, мне не за что было ее упрекнуть тогда. Это была глушь страшная, наверное, для нее это было настоящим укрытием, но мне все время снилась наша Москва.

Но вскоре я убедилась, что ей не может быть нигде хорошо. Она жила в каком-то ей одной доступном мире. Она слишком много сделала для того, чтобы мне хотелось рваться от нее прочь. В Москве творилась страшная неразбериха.

Все, что я помню в Костроме, только несколько ярких вспышек радости, когда приезжал к нам князь Дмитрий. В первый раз, я, забыв обо всем, бросилась к нему в объятия. Его улыбка и ласковые слова были лучшей наградой за то, что я пережила в то время. Но мама не собиралась даже прислушиваться к нему. Она только кричала и обвиняла меня, было горько и стыдно. Я обижалась и за отца, потому что ему вряд ли понравилось бы это. Он не нуждался в такой защите наверняка и поступил так, как ему тогда хотелось. Но объяснить ей это было невозможно.

Потом наступала для нас тишина и пустота. Матушка заболела. И тогда я поняла, что останусь в этом мире совсем одна. Но она не умерла тогда, хотя поправлялась очень медленно. И после этого жизнь снова казалась скучной и однообразной. Мое детство счастливым не назовешь, оно было каким-то одиноким и пустым.

Но через год я все-таки потеряла ее. В последнее время она все больше молчала, иногда тихо плакала, я не могла узнать ее, да и не пыталась даже. Мне было пусто и страшно. Беда всегда застает нас врасплох. Я видела своими глазами, как большая любовь может убить человека. Но думаю, что отец в ее смерти был больше виноват, чем князь Дмитрий.

Мама умерла. В тихой Костроме ее тихо и похоронили. И мне там больше совсем нечего было делать. Я хотела вернуться в Москву. Мы долго говорили с князем, но он ни в чем не мог меня убедить

– Матушке было здесь хорошо, -только и сказала я, – но мне тут нечего больше делать.

Прибыли воины Дмитрий, и служанки поспешно собрали вещи и заперли старый дом. Захватывало дух оттого, что я начинала новую жизнь, она должна быть прекрасна.

Москва почти не изменилась за это время. Слезы невольно навернулись на глаза, когда я увидела все, что было в Москве. Я чувствовала себя вольной и свободной и дала слово, что поступать буду так, как мне хочется.

И в тот день я увидела пред городскими воротами белого всадника на белом коне, только красный плащ его развивался на лету, сначала я подумала, что это князь Дмитрий. Но он был один, без свиты. Но когда он приблизился, я узнала отца. Он посмотрел на меня и усмехнулся. Мне не забыть этого взгляда, сколько бы времени не прошло.

Дядюшка был в городе и встретил он меня радушно. Мое появление его не удивило. Я чувствовала себя блудной дочерью, которая наконец вернулась домой.

А когда мы остались вдвоем, и я стала пытать его о том, что происходило, он рассказал о призраке. Это такая таинственная история.

Глава 3 Одиночество

Когда я проснулась утром и с радостью вспомнила, что я не в Костроме, а в Москве самой. А потом почти весь день я бродила по городу, заходила в храмы, и ощущала счастье.

Моя Москва, – и хотя я допускала, что завтра все может перемениться. Призрак. Тамерлан – я не сразу запомнила это имя, но когда запомнила, то уже никогда бы не смогла забыть. И он первый грозился нарушить наш покой, и мало ли еще кто. Но я вернулась домой, а тут не пугали уже никакие беды. Я никак не могла понять, почему матушка так и не простила дядюшку моего, и они так и расстались, не сказав друг другу слова доброго. Я знала, что князь делал попытки примириться с ней, но ничего так и не вышло. Потому я и чувствовала себя предательницей, но где мне было жить, как ни здесь, среди них.