Начинает стягивать с себя золото трясущимися руками. Раскрывает мою ладонь, вкладывает туда.

– Нет-нет! Ты вот так собралась постороннему человеку драгоценности отдать? Нина! Да ты ещё наивнее меня. Обнять и плакать!
– свожу брови жалостливо.

И отыскивает же эта сволочь таких где-то!

Рыдает мне в плечо.

– У меня больше нет никого. Мать убьёт, если узнает, что я от него собралась уходить! Все ему расскажет!

Сжимаю в руке золото.

Вот что с ней делать??

– Пиши мой телефон. Это все пока обратно надень. Здесь же не тебе, а Иринке рентген делали. А после Нового года мне позвонишь, и я с тобой схожу, продашь их.

– Спасибо, Вера. Он всегда про тебя гадости говорит. Я сначала верила, а потом... Перестала верить.

– Ну, не реви... Прорвёмся! А температура чего? Зубы?

– Угу...

Рассказываю ей все лайфхаки с зубами.

– А хочешь, когда его не будет, я приеду, погуляю в соседнем дворе с девочками, и Степу твоего возьмём. А ты поспишь....

– Хочу-у-у-у....
– начинает опять рыдать она, пальцы трясутся.

Ох.... И у меня были времена, когда тряслись!

– А если он подаст в суд? Чтобы отобрать у меня Степу?

– А я буду свидетелем на твоей стороне, клянусь! Да и адвокат есть хороший. Контакты дам. Есть в этом всем и хорошая сторона, Нина, - улыбаюсь я.
– Дети у Богомолова получаются офигенные!

Разглядывая заплаканного, спящего братика моих девочек.

С улицы заходит Добрыня.

– Вер!

– Все нормально, закрытый перелом, - поднимаюсь к нему навстречу.
– Гипс накладывают.

– Ты у кого ребенка опять отжала?
– улыбается он.

– Хорошенький?

– Тебе идёт....
– заглядывает в лицо малышу, целует меня в висок.
– Прямо какой-то флешбек словил сейчас. Дежавю, не дежавю.... Словно из роддома тебя забираю, а у нас сын, - шепчет мне.

– Так! Я вас боюсь, Добрыня Никитич!
– отшучиваюсь я.

Нина, прислонив голову к стенке, сидит с закрытыми глазами. А может, спит.

– Девочку до дома довезем, ладно?

– Нет проблем... А кто это?
– понижая голос.

– Жена Анатолия...
– беззвучно артикулирую я.

– О как... А чего заплаканная?

– У него других не бывает!

Меня приглашают в кабинет.

Отдаю на руки Добрыне спящего Стёпу, захожу.

И вдруг вспоминаю, как Анатолий в таких же обстоятельствах отобрал у меня ещё маленькую Алинку, когда она попала в больницу. И две недели не возвращал, сводя меня с ума. Я ведь тоже могу в такую игру поиграть!

– Степан Дмитриевич, - отвожу его в сторону.
– У меня такая просьба...

Державин знает, что меня постоянно терроризирует опека с Иринкиными травмами.

– А Вы можете госпитализировать Иру.

– Зачем?
– удивленно.

Начинаю ему рассказывать всю эту ситуацию.

– С подозрением на побои изъять и оставить в больнице.

Краснею от собственной откровенной лжи.

– Если она будет госпитализирована, то я имею право ее забрать на выходные или праздники с разрешения врача. Я же прав не лишена. А Анатолию не отдадут, пока опека не отработает ситуацию. А она отработает только после праздников. Синяков у нас хватает... Пожалуйста.

Державин терпеть не может Толика. Видел пару раз его грязные перлы против меня, когда мы попадали в травму. Один раз даже отчитал его. И меня водичкой отпаивал рыдающую.

– Сделаем, - кивает он.

– Спасибо, Степан Дмитриевич! Я вам что-то должна за это?
– смущаясь спрашиваю я.

Никогда не давала взяток! Но сейчас реально готова на все! Мои внутренние тормоза отпустило.

– Ах, оставьте....
– смеётся он.
– Вам по абонементу бесплатно!

Оставив Иру в больнице на оформление, везём домой Нину с ребенком.

Добрыня помогает ей вытащить сложенную коляску из багажника.

– Чего муж-то тебя на амбразуру с грудничком кинул? Мог бы и сам ребенка в больницу привезти.

Нина застывает. Оборачивается ко мне. Смотрит виновато в глаза.

– Что?
– с подозрением прищуриваюсь я.

– Вер.... Толик запретил говорить. Вообще всем. Но Алина вчера сбежала.... Дома не ночевала. Ищут! Он Иринке сказал, что она у бабушки.

– И в полицию не сообщил?!
– уточняет Добрыня.

– Нет....