– Ну, бать!
– заглядывает Ярик.

– Выйди, - хором отправляют его за дверь мужчины.

– Я не знаю....
– вздыхает Добрыня.
– Интернат.... Вер? Что скажешь?

Ловит мой взгляд.

Делать из Ярика няньку и помощника по хозяйству мне хочется меньше всего. Если он талантливый надо дать возможность. Но....

– А мы можем посмотреть этот интернат?
– осторожно вмешиваюсь я.
– Отзывы почитать какие-то от детей и родителей? Где он находится? Как Ярик будет в школу ходить?

– Пешком будет ходить. Двадцать минут ему до школы. Ну если уж что-то пойдет не так, на ваш взгляд, заберёте тогда. Это же не тюрьма в Салехарде, а центр города. На опеку интернат не претендует.

– Хмм....
– нервно меряет шагами Добрыня

– А у вас к тому времени уже суды за детей закончатся. Решайте. Приезжайте, смотрите.

– Спасибо, Бессо Давидович, - жмёт ему руку Добрыня.
– Мы приедем.

– Выздоравливайте, Добрыня!

Прощаются.

– Ярый, зайди, - зовёт его Добрыня.

Смотрят молча друг другу в глаза.

– Я же говорил, что сам разрулю, - исподлобья упрямо смотрит Ярик.
– Я уже взрослый, бать.

– Уверен, что хочешь этого? Мы девочек заберём и без твоего интерната.

– Уверен, пап. А Лев Русланович - адвокат от школы, Бес попросил его вас проконсультировать. Ну на счёт обвинений всяких про нас с Алинкой. Он хороший адвокат!

Заходит медсестра, ставит Добрыне капельницу.

Стою с ним рядом, сжимаю пальцы.

– Это значит, ты никуда не уходишь от нас?

– К тебе тут вчера Аделина заходила, - поджимаю я губы.
– Пока ты был в отключке. Посидела тут со мной немного. Гадостей наговорила, как обычно.

– Между нами ничего нет, клянусь.

– Ты нам обеим сообщил, что.... любишь какую-то Веру....
– прищуриваюсь я.

– Да?
– расплывается в улыбке.
– Ну я, может, завтра ещё побрежу немного.... Как духом соберусь.

Рисует на моей ладони пальцем.

– Пойду я, человек ждёт.

– Вер... Вер....

– Что?

– Принеси пачку сигарет, пожалуйста.

– Дыма мало тебе? Нет!

– Ну, по-братски!

– Врач запретил. Нет.

Наклоняясь, чмокаю в губы.

Оставляю мальчишек с отцом, а сама иду с адвокатом вниз, в больничное кафе.

Он достает планшет, надевает очки в золотой оправе.

– Я что-то должна рассказать? Я не знаю что...
– растерянно заламываю пальцы.
– Анатолий внешне был идеальный муж и отец.

– Это ничего. Я знаю, что спрашивать. Выстрою для вас линию защиты и линию нападения. Помогу правильно подать психологический портрет оппонента.

– Опека на его стороне.

– У нас есть свои связи в опеке. Не волнуйтесь.

Смотрит мне пытливо в глаза.

– Вам не было восемнадцати когда вас совратил Богомолов?

– Эмм.... Не было. Не совсем совратил....
– прикусываю губу.
– Все было по обоюдному....

– Давайте я сам буду подбирать правильные формулировки, - вежливо улыбается он.
– А сколько ему было тогда? Где происходили интимные встречи? Он их организовывал? Кто дал разрешение на брак?

Вопросы сыпятся один за другим

Формулировки такие, что волосы у меня встают дыбом.

– Значит, все денежные выплаты по детским были в его распоряжении, и к вам не попадали?

– Ну.... да. Он тогда содержал нас.

– Нет, Вера. Опять неверная формулировка. Это получается, дети содержали его, ведь он тогда работал неофициально, так? Значит, официально вы жили на детские пособия.

– Так....

– А расскажите-ка про его доходы.

– Ооо! Он скрывает доходы, да. У него есть карты каких-то иностранных банков, куда поступает часть зарплаты.

Анатолий хвастался, как обходит налоговую.

– Но какое это отношение имеет к детям?

– Налоговой будет очень интересно... Отправим запрос на проверку. Пусть побегает. И конечно же, не с полной суммы платит алименты?

– Наверное.

– Так у нас долг по алиментам налицо. Какая ему опека?

– Но ведь это надо доказать.

– Докажем.... А ещё он обязан снимать вам квартиру до совершеннолетия девочек. Помимо алиментов. Вы в курсе?

– Но у них есть квартира. Он ее нам просто не освобождает!