– Будто бы Мири волнуют чьи-то приказы, когда твоя жизнь под угрозой, – хмыкает машинист, сбрасывает кейсы у края шахтного колодца и оценивающе осматривает наших временных союзников. – Сказала, лишит всех сладкого, если не послушаемся её.

Я бросаю косой взгляд на командора и его подручных. Жандармы закончили работу и теперь внимательно следят за Маркусом и Вальдом. А Ремеру всё нипочём, кажется, его вовсе не беспокоит появление рослого детины.

– Ладно, раз уж пришёл, будешь следить за работой подъёмника. – Я взмахиваю рукой, капитулируя перед самодеятельностью моих подчинённых.

Потом отчитаю.

– Могу уверить, механизм полностью исправен, – влезает в разговор командор. – Мои ребята знают толк не только в бою.

– И всё же я привыкла держать руку на пульсе, – цежу я, разворачиваясь к Ремеру.

Мне приходится запрокинуть голову, чтобы смотреть тому в лицо – настолько близко он подошёл. А я ведь даже этого не заметила!

– Как пожелает гратта, – коротко кивает командор.

В его глазах мелькает насмешливая искра, что раздражает меня ещё больше.

Я уже жалею о заключённой сделке, хочу побыстрее избавиться от незваных попутчиков. Возможно, даже выкинуть в Межмирье в процессе транспортировки. А что? Несчастный случай – и дело с концом!

Стоп, Агата! Это совсем на тебя не похоже! Да я даже мысли никогда не могла допустить, чтобы навредить кому-то, а тут не вижу ничего плохого, чтобы избавиться от жандармов и их начальника. Да, последний гад из гадов, но подчинённые у него такие же работники, как и мои стюарды и девочки Мири! Когда это я стала с такой лёгкостью идти по головам?!

– Агата, ты идёшь?

Я вздрагиваю от зова Маркуса и понимаю, что в размышлениях и не заметила, как все уже загрузили кейсами платформу и ждут только меня.

– Всё в порядке?

– Да, – сиплым голосом отвечаю я и подаю ему руку. – Давайте быстрее покончим с этим делом.

Маркус помогает мне забраться на платформу, а сам не сводит с меня встревоженного взгляда. Будто понимает, какие мысли сейчас бродят в моей голове. Перемены во мне явно вызваны его появлением, а слова Ремера о его прошлом всё ещё отдаются эхом в голове.

Я не хочу верить в то, что тот Маркус Риглер Фаст, беспринципный и жестокий человек, каким его представил командор, – реальный человек. Мой Маркус совсем другой. Часто бесшабашный, совершенно безалаберный, никогда не думающий о будущем, эгоистичный и местами самовлюблённый, но в жизни сознательно не причинивший никому вреда. Вот какой он, мой друг детства. И человек, в которого я когда-то влюбилась.

Да и то, как Маркус защищает и опекает Розмари, уже говорит о многом. Не может подонок, описанный командором, рисковать собой ради малышки, которая ему даже не родная дочь.

Но как не верить Ремеру, когда я сама начинаю действовать так же, пообщавшись с Маркусом всего несколько дней?!

Пока я предаюсь неутешительному анализу, остальные занимают периметр квадратной платформы и напряжённо смотрят вниз. Спустя мгновение я понимаю, в чём причина их обеспокоенности: снизу слышится какая-то возня и, очевидно, звериное порыкивание. А это значит одно: избежать стычки с армелитовыми лисами не удастся.

Платформа с глухим «ту-у-ух» стучит о дно колодца. Режущая напряжением тишина обволакивает нас, заставляя нервно оглядываться по сторонам.

От тревожного ожидания я, кажется, даже сжимаюсь в размерах. Но проходит секунда-другая, а ничего не меняется. Никто не прыгает на подъёмник. Никто не рычит и не пытается атаковать. А все звуки, которые доносились до нас прежде, оказываются лишь эхом, гуляющим по туннелям, отходящим веером от приёмной площадки.

– Что ж, это уже радует. – Первым тишину нарушает командор и без какого-либо страха спускается с платформы.

За ним спрыгивают трое его жандармов. Тут же выступают перед своим начальником и вскидывают щиты. В свободной руке у них не пойми откуда появляются пресловутые телескопические жезлы. Судя по пробегающим по ним разрядам, в сопровождающие нам достались маги огня и молний. Не самый лучший расклад для боёв в шахте.

Но не это беспокоит меня в первую очередь. Пока я наблюдаю за такой слаженной работой, голову наконец-то посещает очень важный вопрос, который я, по идее, должна была задать гораздо раньше.