Ещё один кивок с моей стороны.

– Тогда где же оставленное оборудование? Да, потрёпанное временем, но всё же. Вагонетки? Да рельсы, в конце концов. Вы же как-то транспортировали армелит в погрузочный зал?

Какое-то время я иду молча. Пытаюсь вспомнить, что рассказывала мама о центральном забое. В памяти почему-то всплывают не её истории, а сами моменты, когда она, сидя в старом скрипучем кресле на веранде, принималась рассказывать историю нашего мира. В моих воспоминаниях на улице всегда светит летнее солнце, а из кухни тянется шлейф коричного аромата – это папа баловал нас очередным своим шедевром.

Я невольно улыбаюсь этим призракам былой жизни. Но рядом тот, кто мог участвовать в той самой облаве, а потому я загоняю чувства в самую глубь памяти, оставляя лишь то, что нужно для ответа командору.

– Это самая первая шахта, которую пробили и выработали в нашем мире, – произношу я, глядя себе под ноги.

Ощущение, что я на уроке, усиливается, когда на мне замирает изучающий взгляд Ремера.

– Она иссякла ещё до моего рождения, и на месте шахтовых комплексов построили администрацию Тиамара. В самой шахте проводили различные обряды: это и единение пар, и рождение детей, и отпущение душ. Естественно, что все пути и оборудование также демонтировали.

– То есть это своего рода святилище твоего народа? – допытывается командор. – А что за отпущение душ, Агата?

Я бросаю короткий взгляд назад: просто убедиться, что с Маркусом всё в порядке. Постоянно переживаю, что Ремер разговорами просто пытается отвлечь меня от чего-то главного, скрытого. Но Маркус всё так же плетётся в хвосте, укрытый, как ни странно, щитом жандарма. Это окончательно расслабляет меня. Раз уж Маркус спокоен, то и я могу поболтать с командором. Завалю его уроками истории шахтёров Тиамара!

– Отпущение душ – это похороны, командор. Мой народ верил, что все мы пришли из армелита и в него должны вернуться. А Скользящие – это проводники душ. Поэтому мёртвых приносили сюда, и после ряда ритуалов священники из числа мне подобных отправляли тело в Межмирье.

Я не удерживаюсь от того, чтобы не взглянуть на Ремера. И с удовольствием наблюдаю удивление на его лице. Видеть, как ползут вверх брови этого саркастического подонка, – дорогого стоит.

– То есть ваши священники и впрямь так делали, а не сжигали тела? И теоретически в Межмирье сейчас может находиться множество трупов?!

– Я не знаю, – усмехаюсь в ответ. – Но Межмирье умеет очищаться, избавляясь от инородных объектов.

– Откуда ты это знаешь? – подозрительно прищурившись, спрашивает Ремер.

– Я Скользящая. – В порыве чувств я прижимаю руки к груди. – Это знание во мне. Это как о чём-то никогда не слышать, но знать, что так всё и есть. Вам этого не понять, командор.

Тот не отвечает, о чём-то глубоко задумавшись. С его лица слетает маска холодного управленца, а по лбу пробегает глубокая морщина.

– Ты права, мне не понять. Но я пытаюсь, – спустя несколько минут выдаёт он.

Прежде чем я успеваю задать вопрос, зачем охотнику за головами Скользящих вникать в суть наших верований, идущий впереди Редмор вскидывает руку и показывает в правое ответвление на следующем перекрёстке. Там отчётливо разливаются разноцветные всполохи, и это либо залежи армелита, либо лежбище лис.

Все вопросы разрешает появившаяся из-за поворота мордочка Кропалька. Увидев нас, он испуганно фырчит и разворачивается, пытаясь дать дёру. И я даже понимаю почему.

– Не жрать, не жрать, НЕ ЖРАТЬ! – Отбросив все манеры и даже заорав на последних словах, я бросаюсь вперёд.

Обожравшийся армелита Кропа лихорадочно скачет по стенам, то пропадая, то появляясь каждый раз в новом месте.

Но и я теперь гораздо сильнее: каким-то новым зрением вижу, куда в следующий момент прыгнет мой зверёк. А потому спустя пять минут беспорядочных забегов по перекрёстку мне удаётся схватить наглую меховую тушку и с силой прижать к себе.

– Я сказала найти армелит, а не ликвидировать его запасы, – шиплю в подрагивающее ушко фуршуня. – Ещё один прыжок – и Мири перестанет покупать фисшью!

Все попытки к сопротивлению тут же прекращаются, а Кропа с максимально страдальческим видом растягивается у меня на руках.

Я поднимаю глаза на своих сопровождающих и сталкиваюсь с полным шоком во взглядах жандармов и довольной ухмылкой Маркуса. Ремер же за моей беготнёй наблюдал с уже привычным спокойным интересом.

– Что ж, раз фуршунь пойман, залежи армелита найдены, не пора ли нам приступить к его добыче? – произносит командор.

– А… да, конечно. – Немного замявшись, я киваю в сторону прохода.