Рихард знал у кого слишком длинный нос. Сделать ничего не мог. Первый вариант его тоже не устраивал. После смерти Ольги он зарекся от серьезных отношений. Хилл не тяготила. Современная раскрепощенная свободная женщина идеал подруги коммунистического свободного человека. С ней хорошо, легко, нет недосказанности, она сразу четко дала понять — не будет манипулировать, навязывать отношения, если кого-то что-то не устраивает.

— Ты знаешь, если я уеду, твоя репутация восстановится. У Финна ты на хорошем счету. Местные тебя уважают, в церковь ходишь, общество тебя приняло.

— Если ты уедешь, тебя посчитают грязной шлюхой, блудницей окрутившей джентльмена. Так?

— Меня это нисколько не коробит. Рихард, дай сигарету.

— Меня не устраивает, — Бользен нашел на столе коробку «Верблюда» протянул даме, поднес огонь.

— Тебя так волнует моя репутация? — ладонь женщины легла на кубики живота мужчины. — Ты таким не казался.

Опасный вопрос. Слова словами, но Евино племя неисправимо.

— Тебе некуда ехать. Ты нашла свой город. Я еще нет.

Рихард присел на кровать и обнял Хилл за плечи.

— Когда я уеду общество тебя примет?

— Куда они денутся. Половина грязные реднеки, другие только мнят себя аристократами. Знаешь, я по молодости объехала все восточное побережье. Один друг даже звал в Калифорнию, обещал свести с модным режиссером. Я отказалась, — легкий наклон головы, темно-русые локоны рассыпались по плечам. — Мне это не интересно. Он сам не знал, что хочет от жизни.

— Расстались легко?

— Конечно. Кажется, на следующий день он забыл все что шептал ночами и обещал.

— Это не важно, — рассказ о бывшем любовнике Рихард пропустил мимо ушей. — Ты восстановишь репутацию, тебя не попросят уйти?

— Конечно нет. Наглые попиратели приличий разбежались. Все довольны. Может быть в церкви прочтут на этот счет проповедь. Или не будут. Не забудут конечно. Они помнят все с войны за Независимость. Но и открыто осуждать не будут. У самих жены и дочери не самого безупречного поведения. Только все делается в тайне с соблюдением условностей. Ты не такой.

— Так и решим, — Рихард властно притянул к себе подругу и впился в жаркие влажные губы поцелуем.

Остаток ночи Бользен провел в своей квартире. Над рабочим столом горел торшер. На столе стыл кофе. Сна ни в одном глазу. Когда-то это должно было произойти. Настоящий отпуск закончился. Завтра понедельник.

Дик взял со стула газету, в самом низу последней страницы черная рамочка некролога. Военный корреспондент и известный писатель Аркадий Алга погиб в бою на Гваделупе. Чертовы европейцы не стали брать Доминику, сразу прыгнули через остров. Алга погиб неделю назад. Сопровождавший его товарищ из Коминтерна рассказывал, что Аркадия срезало осколком тяжелого снаряда. Буквально разорвало в кровавый фарш.

Сам коминтерновец ночью ушел на катере. Удачно проскочили мимо патрулей. Не всем так повезло. Русские и немцы серьезно относились к блокаде гарнизонов. Дивизионы эсминцев плели охотничью сеть по ночам, а днем все закрывала авиация.

Наш флот перешел к снабжению крепостей быстроходными кораблями. Прославленный «Карибский экспресс». Эсминцы засветло выходили из баз. Под покровом темноты прорывались к пляжам и пирсам, выгружали снаряды и патроны, принимали раненных и уходили во мрак. Не у всех получалось. Вокруг островов гремели яростные стычки. Грохотали орудия, волны прорезали следы торпед. Русские и немцы не стеснялись бросать на перехват конвоев крейсера. Стреляли они точно. Даже в солидные газеты просачивалось, у противника все очень хорошо с радиолокацией и оперативной связью.

Алга не отличался кротостью характера. Будем честны, человеком был неприятным. Максималист до мозга костей, полное отсутствие эмпатии к ближнему. Зато на него можно было положиться. Сволочь еще та, но наша сволочь. Идеалист. Настоящий коммунист.

Дик Бользен набулькал в стакан виски на три пальца и залпом выпил. Это все в прошлом. Хилл уходит. Алга ушел. От многих старых товарищей и следа не осталось.

За окном глубокая ночь. Надо перехватить хоть пару часов сна. Уже засыпая Дик сколько не пытался, не мог найти что-то плохое лично для себя в последних событиях. Наоборот, старое уходит, освобождает место для будущего. С этой мыслью он погрузился в глубокий здоровый сон.

Утром первого рабочего дня недели Хилл как бы случайно вышла одновременно с Диком. Со встречными коллегами они вежливо раскланивались. Все вели себя как должно. Ничего особого не произошло. Все выглядит и блестит как серебряный доллар.

— Рихард, я не поняла, а ты не дал спросить. Как ты собираешься увольняться в начале года?

— Один наш любопытный коллега поможет. Уже помог.

— Понятно, — протянула Хилл. — Скандал никому не нужен. А ты покидаешь поле боя как оскорбленный рыцарь на белом коне.