— Интересно получается. Взрослые тонули, а ребенок выплыл.

— Что еще удивительнее, девочка оказалась чистой немкой. Папа у нее потерялся во Франции, мама погибла в море, а сам ребенок выжил. Спасла ее игрушка, подаренная отцом.

Слушавший внимательно Никифоров напрягся.

— Аристарх Германович, что стало с девочкой?

— Командир катера на базе передал ребенка партийной социальной службе, а те устроили в приют. Девочка сирота. Ее родителей так и не нашли.

— Действительно интересная история. Чудо.

— Самому в душу запало. Бывает ведь так, мужчины тысячами гибнут, а маленькую слабую девочку словно архангел за руку вывел к землякам.

Тем же вечером Никифоров постучал в дверь номера жандарма.

— Простите ради Бога, Аристарх Германович. Отвлеку ненадолго.

— По делам батальона? Кстати, совсем забыл поздравить с новым званием. Не сегодня завтра получите на почте официальный приказ о присвоении, звездочки с погон сами уберете.

— Пустое, — отмахнулся новоиспеченный капитан. — Личное дело, очень интересного толка.

— Проходите. Коньяк, сигареты?

— Спасибо, только чистую воду. Вы сегодня вспомнили историю с чудодейственным спасением. Не можете ли ее дополнить?

— Постараюсь, чем могу. Вижу, вас тоже зацепило.

Офицеры переместились к открытому окну и закурили.

— Вам не называли имя этой девочки?

— Джулия. Она не помнила, была ли крещена, крестик не нашли. Потому в приюте ее крестили по лютеранскому обряду.

— Джулия, — повторил Никифоров. — По-русски Юлия, Юля.

— Так получается, только папу звали Рихардом, а мама Ольга. Может быть полукровка. Вижу, вас история сильно заинтересовала.

Иван достал фотографию и протянул жандарму. Маленькая девочка обнимает большого белого медведя. Вавилов осторожно взял карточку, поднял на свет.

— Может быть. Все может быть. Такие большие игрушки стоят дорого. Мало кто может себе позволить.

Затем жандарм достал из шкафчика два стакана и бутылку коньяка.

— Вижу, вы хотите многое рассказать. Не стесняйтесь, Иван Дмитриевич. Моя служба некоторых пугает, у некоторых вызывает неприязнь, однако связи у нас хорошие. Можем не все, архангелов в штате нет, колдуны и шаманы сами от нас прячутся, но стараемся.

Вавилов разлил напиток с крымских виноградников и дружески подмигнул соратнику. Иван Дмитриевич присел на подоконник и взял стакан.

— Этой истории много лет. Один мой брат был вынужден уехать и поменял фамилию.

За разговором хозяин дважды доливал в стаканы. Больше для себя. Никифоров после первого глотка только касался края стакана губами.

— Я сегодня думал, что рассказал удивительную историю. Вы меня перекрыли. Действительно сложное, удивительное, редкое дело. Сами понимаете, шанс на совпадение есть. — Жандарм задумался. — Ничего не обещаю. Обнадеживать не буду, но постараюсь разузнать об этой истории подробнее. Если не возражаете, фото возьму с собой.

— Буду обязан. Эвакуировались они из Шербура. Судно погибло на переходе. Как раз в эти дни.

— Вы постарайтесь восстановить все даты и предшествовавшие события. Важно все, любая мелочь. Я с утра заказываю билеты на самолет и лечу рыть землю. Пожалуй, вы правильно никому ничего не рассказывали. С вашим братом история темная. Лучше ему пока в поле зрения моих коллег не попадать, а если девочка жива, вернем обязательно. Напомните немецкое имя брата.

— Рихард Бользен.

— Джулия Бользен, — кивнул Вавилов. — Возможно Никифорова.

Ротмистр с раннего утра уехал, как и обещал. Иван Дмитриевич вновь погрузился в дела. Как истинный старовер он привык все делать тщательно, от и до, со старанием. Как раз в Киль пришел «Евлампий Терехов» с грузом для батальона. Вскрывать контейнеры моряки не разрешили, но по грузовой роли саперы прошлись внимательно.

Что касается «устройства дистанционного разминирования» пришлось удовлетвориться заверениями, что все собрано и проверено. Шесть таких пневматических минометов со шнуровыми зарядами опечатаны в трюме. Испытывать и учить людей придется уже в Новом Свете.

Вечером же пришлось накрывать стол для молодежи. Нарочный фельдпочты вручил запечатанный конверт с именным приказом о присвоении. За столом ресторана Никифоров торжественно срезал с погон четыре звездочки штабс-капитана. У капитана в русской армии, как известно, нет звездочек.

Ночью в гостиничном номере Иван Дмитриевич курил у окна и смотрел на город. Вновь вспомнились вчерашний лихой набег и история жандарма. Никифоров никогда не любил Германию. Однако эта страна иногда преподносила сюрпризы. Один Бог ведает, действительно племянница жива, или это все бесплодные надежды. Хотелось верить в первое, но оставалось только молиться.