Видя, что Клиус сомневается, Нирт Вот подтолкнул его в спину.

— Давай уже! Ты должен мне желание!

— А ты мне вино, — неуверенно ответил Клиус.

— Будет тебе вино, иди… Но помни: продержаться ты должен не меньше минуты.

Клиус еще никогда прежде не сидел на драконьей спине, но зато тысячу раз видел, как делают это гвардейцы. Ничего особо сложного — сначала нужно ступить на крыло (для этого дракон должен опустить его на землю, разумеется), оттолкнуться от плеча, а затем закинуть себя прямо в седло на драконьей спине.

Конечно, на Рогатом сейчас никакого седла не было, его дракон-мастер наденет ему только утром, и пробудет он оседланным до самого вечера — чтобы привыкал. Но можно было сидеть на спине дракона и без всякого седла, между костяными гребнями. Долго так, конечно, не просидишь — вся задницу себе отобьешь, но уж минуту точно можно продержаться…

И Клиус вошел в стойбище через широкий проем в каменном ограждении. Ни ворот, ни калитки здесь не было, да и какой в них смысл, если дракону через них все равно не выбраться? Зато над каждым стойбищем имелась раздвижная крыша, через которую и можно было отправиться в полет… С разрешения дракон-мастера, конечно.

Клиус неторопливо, осторожно следуя вдоль ограждения, зашел зверю с левого бока. Рогатый мирно дремал, раскатисто всхрапывая и порой выпуская колечки дыма. Глазные яблоки размером с голову человека пошевеливались под чешуйчатыми веками. Крылья он опустил на землю, расправив во всю ширь, и это было весьма кстати, потому как более удобной лестницы для того, чтобы забраться на спину дракона пока еще не придумали.

Плохо только, что Клиус Сиет не знал — как и остальные курсанты, впрочем — что накануне во время пробного полета Рогатый повредил левое крыло, зацепившись им за каменный киль Небесной Столицы и едва не рухнув прямиком на Спящий Мир. Лейб-гвардии дракон-мастер Ривз был опытным наездником, он смог вернуть дракона в Небесную Столицу и даже без труда загнал его в стойбище, смазав рану на крыле лечебной мазью.

Но Клиус Сиет в это время был на занятиях вместе с остальными курсантами и ничего этого знать не мог. И потому, нисколько не сомневаясь, наступил Рогатому на крыло, угадав прямо на рану.

Рогатый с коротким ревом вскинул голову. Дым метнулся во все стороны, и даже струйки пламени с гулом вырвались из пасти, опалив мох на камнях ограждения. Клиус в испуге замер, продолжая стоять на ране и даже не замечая этого. Он смотрел на Рогатого вытаращенными глазами, а Рогатый смотрел на него, но длилось это всего пару мгновений.

А потом Рогатый резко наклонился и коротко лязгнул челюстями. Нижняя половина Клиуса Сиета, от пояса до алых сапог, осталась стоять на месте — дракон даже не пошевелил раненным крылом, — а вот верхняя его половина исчезла в пасти зверя. Ненадолго, впрочем. Опомнившись, Рогатый тут же выплюнул туловище несчастного курсанта, и тот — еще живой — упал в кучу драконьего навоза на полу стойбища. Он видел собственные ноги в алых сапогах, все еще стоящие на драконьем крыле, видел собственные внутренности, раскиданные по полу, перемазанные в навозе, и смотрел на все это с ужасом, не понимая, как это могло произойти с ним и, вероятно, все еще не осознавая, что сейчас умрет…

Так что с драконами шутки плохи! С Нирта Вот перед строем были сорваны курсантские нашивки, он получил двадцать ударов плетью и был изгнан из гвардейской школы. Впрочем, он так и не выдал тех, кто той ночью был с ним в драконарии, и потому имя его не стало синонимом позора среди курсантов. Но в карты с той поры больше никто в казарме не играл…

Но для Томикриона Вектора годы курсантской школы с этого дня остались позади. К драконам-подросткам он никогда не подходил, и был у него теперь свой собственный дракон — боевой ангел по кличке Сило-Нумо, с которым они не расставались два последних года. «Сило-Нумо» с языка древней Энскардии переводилось как «драчун», и Томми знал все повадки своего зверя, а зверь в свою очередь знал Томми, как облупленного.

Каждая царапина на чешуе дракона была знакома, каждая незначительная ранка. Разбуди Томми посреди ночи и гаркни ему сонному: «Курсант Вектор! Почему у боевого ангела по кличке Сило-Нумо сломано две чешуи на кончике хвоста с левой стороны?!» И курсант Вектор, стоя в одних лишь трусах, вытянется по стойке «смирно», прижав сжатые кулаки к оттопыренной заднице, и рявкнет в ответ: «Боевой ангел Сило-Нумо получил скользящее ранение при несении дозора у Южного Рифта — был обстрелян горской артиллерией! В ходе дозора артиллерия неприятеля была уничтожена, дозор окончен в срок!»

Доклад при этом должен быть точным и кратким, без лишних подробностей. Поэтому нельзя говорить в таких случаях, что Сило-Нумо буквально вытащил своего наездника из-под шквала камней и огненных стрел, отделавшись лишь небольшой ранкой на кончике хвоста…

Такое случилось уже на пятом курсе, когда ходили в дозор в составе гвардейского контуберния, насчитывающего девять боевых драконов. Гвардейцы обычно прикрывали курсантов, прекрасно понимая, что тем не терпится ринуться в саму гущу боя, и может быть даже сложить там голову во славу Истинного Рекса. Они-то знали, что героическая смерть командованию не нужна, а нужно ему четкое выполнение боевой задачи. И пока курсанты не дойдут до этого своим умом и накопленным опытом, в одиночный дозор их никто и никогда не отправит. А это обидно — когда тебе не доверяют одиночный дозор…