Всхлипывая и утирая текущие по щекам слезы, Лата несмело шагнула навстречу гудящей стае. По стае в свою очередь прошла волна, и она тоже приблизилась к девушке на пару шагов. Лата обмерла. Внутренне она уже приготовилась к тому, что через несколько минут жизнь ее закончится в страшных муках, что вот-вот она почувствует сильный удар в грудь, который собьет ее с ног, а за ним последуют еще тысячи ударов и укусов, и с каждым из них она будет терять кусочек своей плоти. А уже через минуту будет биться в предсмертной агонии в луже крови, обглоданная до костей…

Подойдя к гудящей стае, она уже буквально рыдала, плечи ее непрерывно вздрагивали, а пересохшие губы неслышно шептали: «Проклятый Кли… Мерзкий Кли…»

— Вам следует успокоиться, богиня, — услышала она себе в спину шипящий голос кэтра. — Подданные не должны видеть вашей слабости. Если вас не убьют сейчас, то жить вы будете очень долго!

Лата остановилась, замерла. Вся напряглась, чтобы заставить свое тело перестать дрожать, чтобы плечи перестали предательски подпрыгивать. И еще она закусила губу — сильно-сильно, даже прокусила слегка, отчего побежала по подбородку капелька крови. Тогда Лата вытерла ее запястьем, а слезы на щеках размазала кулаками.

И сразу перестала всхлипывать. В упор уставилась на ближайшего к ней шершня, который размером был чуть меньше ее собственной головы. Он медленно отделился от стаи, облетел Лату по кругу и завис прямо у нее перед лицом. Она видела каждую щетинку на его черно-оранжевом тулове, видела его плоскую голову, которую почти полностью занимали два огромных коричневых глаза, видела, как плавно шевелятся его членистые усики…

И вдруг поняла, что больше не боится. Это гигантское насекомое больше не казалось ей страшным и омерзительным, и не опасностью вовсе веяло от него сейчас, а покорностью и преклонением. И шершень не замедлил это продемонстрировать воочию, опустившись в траву у самых ног девушки и замерев в ожидании ее дальнейших действий.

Тогда Лата расправила плечи. Он протянула вперед правую руку, и сразу вся стая, как по команде, опустилась на поляну, превратившись в черно-оранжевое живое озеро. Красные муравьи куда-то моментально исчезли — спрятались, видимо, в свой муравейник, не желая вступать в конфликт со столь многочисленным и хорошо вооруженным противником.

— Они вас признали! — послышался из-за спины радостный голос мастера Кли. — Они признали вас своей богиней, сударыня!

Лата не спеша осмотрела поляну, осмотрела окрестные деревья, окрасившиеся в те же черно-оранжевые цвета, и остановила взгляд на мастере Кли, который уже поднялся с колена и тоже осматривался с довольным оскалом через все лицо.

— И что мне теперь с этим делать? — спросила Лата.

Кэтр ей игриво подмигнул.

— А теперь повторяйте за мной, сударыня: «Орнамио дила зафа! Джиргуло оста!»

— Орнамио дила зафа… — повторила Лата.

— Громче! — крикнул ей Кли. — Теперь вы богиня! И говорить должны, как богиня!

— Орнамио дила зафа… — закричала Лата. — Джиргуло оста!

Оглушительный гул поглотил эхо ее слов. Стая шершней взмыла в воздух и зависла над поляной шевелящейся тучей, теперь уже точно заслонив собой все небо. В траве перед девушкой остался сидеть только один-единственный шершень. Он не двигался и низко склонил голову.

— Протяните ему руку, — сказал Кли. — Он ждет.

Лата не стала уточнять, чего именно ждет этот шершень. Он уже не казался ей опасным, страшным или каким-то отвратительным, он больше напоминал ей… своего домашнего котенка, с которым она игралась когда-то в детстве!

И она послушно протянула к нему руку, ладонью вверх. Шершень расправил крылья, неторопливо поднялся над землей и опустился ей на ладонь. Потом медленно, с каким-то виноватым видом, переполз на запястье. Был он очень тяжелый, и удерживать его на вытянутой руке было непросто.

— Сейчас он сделает ритуальный укус, — пояснил мастер Кли со знанием дела. — Не бойтесь, сударыня, это не очень больно…

Подлый кэтр обманул ее — это было больно. Так больно, что Лата едва не закричала, когда жало шершня впилось ей в запястье. Но все-таки она не закричала, и не затрясла от боли рукой, хотя именно это и хотела сделать в первое мгновение. Но жесткий шепот Кли у самого уха: «Терпите, сударыня! Вы — богиня!» заставил ее замереть и вытерпеть все до конца, до того самого момента, как шершень виновато поднимется с ее руки и камнем упадет в траву.

Стиснув зубы, Лата посмотрела на укушенное запястье. Оно слегка припухло и на нем был виден отчетливый шрам в виде правильного треугольника.

Страшный визг пронесся над поляной. Сотни шершней устремились вниз, и Лата подумала, что они летят именно на нее, и даже отшатнулась слегка, но к ней никто приблизиться не посмел. Они напали на сидящего в траве шершня, сделавшего ритуальный укус, и каждый из них нанес ему свой удар. Один, другой, третий… Сто третий. Тысячный. Очень скоро в траве перед ней остались лежать лишь пузырящиеся ошметки, по которым даже невозможно было угадать, что совсем недавно это был шершень…