Вопреки его ожиданиям, подполковник ответил почти сразу.

— Ну, чего тебе? — спросил он вместо приветствия. Язык у него ни капельки не заплетался, но Журавлев был-таки под банкой, и преизрядно.

— А то ты не знаешь, — сказал Зимин. — Новости по телевизору посмотрел, вот и захотелось перекинуться словечком с кем-нибудь из старой компании. Жизнь-то, мать ее, такая короткая!

— Это да, — вздохнул Журавлев.

— Осиротели мы с тобой, мент, — продолжал Зяма, посасывая пропитанный дорогим скотчем кончик сигары. — Пришлют на его место какого-нибудь обормота с Гарвардским дипломом, чего тогда делать-то станем?

— Когда пришлют, тогда и посмотрим, — довольно уклончиво ответствовал начальник милиции.

— Ты, главное, новому мэру про пришельцев не рассказывай, — продолжая осторожно гнуть свою линию, дружески посоветовал Зимин. — Не то как раз без работы останешься.

— Больно вы все умные, — обиделся Журавлев. — Костыль, помнится, тоже любил на эту тему пройтись, и где он? И этот баран, господин мэр… Слетаю, говорит, на инопланетян твоих погляжу, контакт налажу. Хватит, говорит, им в лесу отсиживаться… Вот и слетал, башка еловая. Как был шпана безмозглая, так шпаной и помер. Так что ты шути, но с оглядкой…

У Зимина на мгновение перехватило дыхание. Такого успеха своей словесной диверсии он не ожидал — по крайней мере, не так быстро. Видно, подполковник был пьян вдребезги, раз проговорился сразу…

— Погоди-ка, — сказал Зимин, — ты что несешь? Ты хочешь сказать, что он собирался полетать над квадратом… сам знаешь над каким?

— Я тебе этого не говорил, — мигом протрезвев, быстро сказал подполковник. — Даже если ты пишешь разговор… Словом, мой тебе совет по старой дружбе: не пиши, а что записал — сотри и забудь. Если только ты попробуешь эту запись хоть кому-то…

— Да ладно тебе грозиться-то! — благодушно воскликнул Зимин. — Ничего я не пишу, успокойся, чудак…

— Это не мне, это тебе надо беспокоиться, — сказал Журавлев. — Грозиться я и не думаю. Я тебя, дурака, предупреждаю, что про этот квадрат даже заикаться никому не стоит.

— Это не я, это ты первый про него заговорил, — напомнил Зимин. — Сказавши «а», надо говорить и «бэ». Что там у вас с Губой вышло-то?

— Да что вышло, — с огромной досадой отозвался Журавлев. — Ничего особенного не вышло. То же, что и всегда, вот что вышло. Я ему: не надо, мол, туда лететь. А он уперся как баран: надо, и точка! Баран и есть.

— Как же тогда его на эту ЛЭП занесло? — изумился Зимин. — Это ж совсем в другой стороне!

— А я знаю? — В голосе начальника милиции звучала безнадежность. — Я же говорю, нечисто с этим квадратом! Ой как нечисто! Не знаю я, как его туда занесло, а только… Ты правда не записываешь?

— Правда, — напряженно произнес Зимин. Он чувствовал, что сейчас будет сказано что-то по-настоящему важное. — Вот-те крест на пузе!

— Крест, — каким-то болезненным голосом повторил Журавлев. — Кресты, Зяма, они все больше на могилках… Короче, делай со мной что хочешь, а только гробанулся наш Губа совсем не там, где его нашли. Я тебе больше скажу: провода эти дурацкие тут ни при чем, и свидетели, суки, все врут. Ехали, понимаешь ты, мимо на «Урале», увидели, как он упал, и рванули напрямик через поле, по сугробам — помощь, понимаешь ты, оказывать. Кому, спрашивается, ее оказывать, если там огонь до неба? Ну, правда, морды закопченные и руки все в грязище, да только все равно врут, сволочи. И этот их «Урал»… Я номера запомнил и пробил по базе. Нет в природе таких номеров! Они числятся за «уазиком», который на «Десятке» восемь лет назад списали на металлолом…

— Может, ты ошибся? — рискнул предположить Зимин. — Делов-то — одну циферку перепутать…

— Кто ошибся — я? — с горечью переспросил подполковник. — После двадцати лет в органах?

— Так кто ж это был? — ошарашенно поинтересовался совершенно сбитый с толку Зимин. — Инопланетяне твои, что ли?

— Хренотяне! — неожиданно рассвирепел Журавлев. — Шути, шути! Скоро одного такого шутника хоронить будут. Вот только разберутся, где он, а где его охрана, и похоронят. Только не верится мне что-то, что в этой куче горелого дерьма кто-нибудь сможет разобраться…

Зимин хотел сказать, что даже и не думал шутить, но Журавлев уже прервал соединение. Василий Николаевич положил большой палец на кнопку повторного набора, но передумал. Журавлев уже явно сказал все, что знал, а его истерики были Зяме ни к чему.

Сигара у него в руке потухла. Он сунул ее в рот, скривился, ощутив на губах размокший конец, и швырнул длинный окурок в корзину для бумаг. Остаток виски из стакана чуть было не отправился туда же, но Зяма вовремя спохватился, что корзина дырявая и что до конца рабочего дня, когда явится уборщица, придется сидеть в луже, и просто оттолкнул стакан на противоположный край стола. Телевизор раздражающе бормотал; теперь там шел какой-то сериал. Зимин раздраженно ткнул пальцем в красную клавишу на пульте. Экран погас, и в то же мгновение, словно пульт управлял и ею тоже, в кабинет вошла секретарша.

— Василий Николаевич, к вам посетитель, — прощебетала она.

— Гони ты его ко всем чертям, — угрюмо буркнул Зимин, которому в данный момент было не до посетителей. Ведь наверняка же пришел очередной урод с так называемым предложением о спонсорстве! Будет битый час трясти перед носом каким-нибудь дурацким проектом, а когда попытаешься вникнуть в детали, обязательно окажется, что спонсорская помощь ему нужна лишь затем, чтобы пару месяцев пожить, не заботясь о хлебе насущном, а главное — о выпивке…