— Кстати, есть новости о Зяме, — сказал агент, наливая себе текилы.

Якушев, который уже успел зайти ему за спину, остановился.

— Ну?

— Зяма получил откуда-то из Центра партию стрелкового оружия, — сказал агент. — Серьезную. Автоматы с глушителями, патроны, пара снайперских винтовок, ночная оптика…

— Так, — сказал Якушев.

— Я пока придержал эту информацию. — Агент сделал паузу, высыпал на запястье щепотку соли, лизнул, залпом выпил текилу и сунул в рот ломтик лимона. — Знаю, что ты интересуешься Зиминым, — продолжал он слегка перехваченным голосом, энергично жуя, — вот и придержал. Вдруг, думаю, майору пригодится? Цени!

— Ценю, — сказал Якушев. Он не кривил душой: информация действительно была ценная.

Агент закурил новую сигарету и подлил себе из бутылки. На Якушева он не смотрел.

— Засиделся я в этой дыре, майор. Тебе, столичному человеку, меня не понять. Это ж такая тоска!.. Ни тебе оперативного простора, ни перспективы роста… Не знаешь, как моему горю помочь? Может, замолвишь за меня словечко?..

— Сиди тихо, — сказал Якушев, приставляя к поросшему аккуратно подстриженными и тщательно причесанными волосами затылку холодное вороненое дуло.

Агент замер, не донеся рюмку до рта.

— Ты чего, майор? — спросил он напряженным голосом.

— Тихо! — вполголоса прикрикнул Якушев, сильнее прижимая ствол к затылку агента и взводя большим пальцем курок.

Характерный металлический щелчок был красноречивее любых угроз: агент застыл в полной неподвижности, держа на весу рюмку и, кажется, даже не дыша.

— Только дернись — вышибу мозги, — пообещал Якушев.

Продолжая прижимать пистолет к затылку блондина, он свободной рукой ловко залез к нему за пазуху и вытащил из наплечной кобуры пистолет — табельный «Макаров» с протертым до сизого металла стволом и коричневой пластмассовой рукояткой. Эту операцию майор постарался провернуть как можно скорее, пока агент не оправился от шока и не отколол какой-нибудь номер. Провинциал или нет, он был намного крупнее, тяжелее и сильнее Якушева. Все это, будучи помноженным на специальную подготовку офицера госбезопасности, давало ему шанс, потому-то Якушев и торопился.

Он снял «Макаров» с предохранителя и упер ствол в правый висок агента.

— Пей, — сказал он.

Агент послушно выпил и осторожно поставил рюмку на стол.

— За что? — спросил он.

На этот вопрос Якушев мог бы ответить довольно пространной речью; честно говоря, очень хотелось выложить этому уроду все, что о нем думает. Но произносить речь он, конечно же, не стал: любые переговоры всегда дают тому, кто на мушке, шанс вывернуться. Если собрался стрелять — стреляй, а речи побереги для профсоюзного собрания…

Поэтому майор Якушев ограничился одной короткой репликой.

— Ты мне сразу не понравился, козел, — сказал он и поставил точку в прениях, спустив курок «Макарова».

Странно, но череп у этого двухметрового викинга оказался хрупким, как яичная скорлупа. Пуля прошла навылет, окатив его левое плечо, спинку кресла и даже ковер тем, что агент при жизни считал своими мозгами. Негромко звякнуло стекло; повернув голову, Якушев увидел круглое отверстие в стеклянной дверце бара, а спустя секунду из щели под ней медленно потекла густая темно-красная жидкость, как будто там, в баре, тоже кого-то прикончили. Впрочем, распространившийся по комнате запах свидетельствовал, что это не кровь, а всего лишь вишневый ликер, припасенный, надо понимать, для баб.

Якушев немного постоял, прислушиваясь, а потом занялся делом: выгреб из карманов убитого деньги и ключи от машины, стер с пистолета отпечатки своих пальцев, приложил рукоятку к мертвой ладони, проследив за тем, чтобы указательный палец оставил след на спусковом крючке, и бросил оружие на ковер рядом со свисающей почти до пола рукой блондина. Теперь все выглядело как подобает: офицер ФСБ застрелился на конспиративной квартире. Выпил напоследок своей любимой текилы, покурил всласть и пустил себе пулю в висок… Почему? Ну, если поискать, причина обязательно найдется. У такого урода этих причин должен быть вагон и маленькая тележка. И вообще, среди людей этой профессии самоубийства — не такая редкость, как принято считать. Не выдерживают парни нагрузки, ломаются…

Собрав разбросанные по столу фотографии, еще раз внимательно осмотревшись и убедившись, что все в полном порядке, Якушев оделся, прихватил свою дорожную сумку и покинул квартиру, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.

Когда дежурившая недалеко от подъезда пожилая «девятка» вдруг завелась, выбросив из выхлопной трубы облако белого пара, зажгла фары и резко стартовала с места, в мгновение ока скрывшись из вида, Глеб удовлетворенно кивнул: похоже, события сдвинулись с мертвой точки. Не то чтобы он этого очень хотел, но рано или поздно с Якушевым все равно пришлось бы разбираться.

Прихватив лежавший на столе пистолет с глушителем, Глеб вышел в прихожую. Еще утром, заметив, что ему сели на хвост, он не поленился зайти в магазин хозяйственных товаров и приобрел там три метра полиэтиленовой пленки для парников. Пленка была двойная; разрезав пластиковый рукав вдоль одного из швов, Сиверов получил кусок полиэтилена размером три на два. Этого с избытком хватило на то, чтобы застелить в прихожей весь пол от стены до стены и от входной двери до той, что вела в комнату. Пленка шуршала при каждом шаге, но Глеб резонно полагал, что ночному гостю будет недосуг вдаваться в мелкие подробности.