— Никогда не видел, чтобы молнии вылетали из ниоткуда… — неуверенно, словно не доверяя своему голосу, произносит Пиетт.

— Вот после таких случаев невежественные люди про ситхов всякие небылицы рассказывают, — жизнерадостно поддакиваю офицеру. — Хотя, наверняка природное явление такое необычное. Недаром за этим местом закрепилась не очень хорошая слава. Существует призрак или нет, но было бы невежливо улететь, не навестив его усыпальницу. Скайуокер, за мной.

— Мне идти с вами?

Голос звездолетчика вновь падает. Чувствую, как человек сжимается в комочек под моим взглядом. Только делать из меня монстра не надо! А вот помнить, что жизнь тебе сохранил не Вейдер, а я — следует.

— А вы, как я посмотрю, на полном серьезе привидений боитесь? Тогда не надо.

— Вы лучше, пока мы по подземелью лазать будем, приборочку вокруг храма организуйте. Металлолом соберите, воронки засыпьте. Фасад побелить можно. И сбежавшую Май поищите, а то ведь в джунглях хищники сожрут, не ровен час.

— Будет исполнено, сэр!

Офицер исчезает со скоростью света. Не успеваем мы спуститься во двор, а он уже раздает ценные указания всем, кто под руку подвернулся, включая моих гвардейцев, вейдеровских пилотов и сепаратистских дроидов тылового обеспечения. Возражать ему и не пытаются. Есть в его глазах нечто ситхское — не поспоришь.

А Дарт Мол — молодец. Понимает, трем лордам идти к древнему владыке практически с пустыми руками неприлично. Так что несколько голов сторонников Май в придачу к ней самой он, не знаю откуда, но обеспечил. Экзар Кун остался доволен. Даже голокрон какой-то про технику высшего пилотажа младшенькому, расчувствовавшись, подарил.

В общем возвращаемся мы из подземелья уже на рассвете, как говорится, усталые, но довольные. Только у лорда Вейдера с непривычки руки дрожат и глаз дергается. Или это от увиденного на поверхности приключилось? Толпа бегущих вам навстречу джедаев вперемешку с сенаторами, да под вспышки репортёрских камер — ощущение не для слабонервных.

Врешь, не возьмешь! Хватаю за плечо неосторожно подвернувшегося под руку Пиетта и выстраиваю своих сопровождающих в рядок.

— Стоять, улыбаться всем, кому сказано? — шиплю на попытавшегося сбежать Дарта Мола.

Залп фотовспышек. Такое должно понравиться: усталые, чуть растерянные рожи. Заразительная улыбка красавчика-Скайуокера — персонально для романтических девочек. Пытающийся отойти в тень смущенный Пиетт, которому верховный канцлер благодарно кладет руку на плечо — для амбициозных провинциальных мальчиков. Вежливо скалящийся забрак — для алиенов всех мастей. И мудрый, усталый я — для политических гурманов.

Только одними улыбками я не отделаюсь. Сквозь толпу журналистской братии прорываются три дамы: сенаторы Падме Наберрие и Мон Мотма с магистром Шаак Ти.

— Возникшая взрывоопасная ситуация должна быть изучена в Сенатском комитете по противодействию терроризму!

— Но прежде этого мы протестуем против несанкционированной Сенатом атаки на мирный Мустафар!

— Правительство должно немедленно выделить средства на изучение феномена здешних развалин!

Понеслось… Впрочем, успеваю заметить, как сенатор Наберрие отложила идею немедленного созыва сенатского комитета ради страстного поцелуя со Скайуокером. Зато оставшиеся впились в меня как пиявки. Все, маленькие каникулы верховного канцлера кончились. Началась привычная рутина.

Часть 10 Момент истины

Утро начинается тревожно. Словно грозовые тучи заволокли небо, и раскаты грома уже слышны, и метеозависимая публика уже вызвала «неотложку». Ситуация назрела, перезрела и рванет с часу на час.

В результате моих многолетних трудов Республика практически раскололась. Я создал эффективно работающие и лично мне преданные государственные структуры, прежде всего корпус юстиции, которые сумел вывести из-под сенатского контроля. Из-под сенатского контроля выведено не только несколько структур, но и их бюджеты. То есть уже три года бюджет в Сенате принимается путем деления его на две части: одна — мне на реализацию государственных дел, вторая — Сенату на разграбление. И чем дальше, тем очевиднее для всех становилось это разделение. Этому сперва удивлялись, потом возмущались. Через некоторое время привыкли, и только юмористы ржали над темой. Сейчас притихли. Потому что ненормальность ситуации на интуитивном уровне понимают все. И приближение развязки чувствуют.

Чувствует Сенат. Малая часть которого призывает коллег уж если не самоочиститься, то сделать хоть что-то осознанно-волевое для возвращения реальной власти. Но основная масса лишь тащит под себя со все большим остервенением. Говорят, днями в туалете дверные ручки пооткручивали.

Чувствуют мои ставленники, которые просто устали от того, как враждебная среда мешает им эффективно делать то, что они хотят и умеют делать хорошо. Они почувствовали себя силой, а Республику врагом. И готовы эффективно решить возникшее противоречие. На ближайшем расширенном совещании правительства инициативная группа собирается поставить передо мной вопрос о роспуске Сената. Причем это не склонный к простым силовым решениям Таркин с силовиками Айсардом или Юлареном, а рассудительный хозяйственник Пестаж. И у меня нет оснований отказать моим людям в этой маленькой просьбе.