Михайлова раздобыла чертежи этих домов. Ей пришлось производить специальные инженерно-технические расчеты. И она определила вес каждого разрушенного вражеской бомбой здания, установила, сколько надо было уплатить за разборку развалин и какие суммы такелажники получили. Оказалось — колоссальные. Никто из ловкачей и не предполагал, что кто-нибудь займется выявлением их махинаций: пойди проверь! Никто не думал, что кто-то станет копаться в битых кирпичах и прочем мусоре. А Михайлова это сделала. Одних только свидетелей она допросила более пятисот. Титаническая работа! Зато махинаторы получили по заслугам…

Можно вспомнить и другие дела, раскрытые Зоей Ивановной. Например, дело о хищении продукции на «Красном треугольнике». Преступники тщательно замаскировались. Когда Михайлова приступила к расследованию, ей было известно лишь то, что среди расхитителей есть человек по имени Александр, возраст — 30 лет.

Михайлова начала с изучения картотеки, отыскивая лиц в возрасте 30 лет, носящих имя Александр и судимых некогда за кражи. Она нашла Александра, имевшего в прошлом судимости. Им оказался некто Сметанин, ранее неоднократно занимавшийся хищениями. Однако дело осложнилось тем, что в период следствия Сметанин, не взятый под стражу, был убит во время совершения им очередного хищения. Таким образом, следователь должна была начать все сначала.

Упорные поиски, которые продолжала Зоя Ивановна, привели к тому, что она напала на след главного сообщника Сметанина.

Некоторые уголовные дела от начала и до конца Михайлова расследовала сама, не обращаясь за помощью к милиции. Таким было дело о выпуске «левой» продукции — лакированных женских поясов — в артели «Нева» (ныне не существующей). Как стало известно следователю, один из обвиняемых выбросил разорванные черновики своих записей. А между тем они содержали весьма важные для следствия сведения. Михайлова установила, где они могут быть: в мусоре на помойке! Отбросив вполне естественную брезгливость, Зоя Ивановна переворошила всю помойку. Она действовала как заправский мусорщик и отыскала нужные записи, выуживая клочок бумаги за клочком. «Следователь не должен бояться испачкать руки» — эта фраза стала ее любимой поговоркой.

Несколько лет назад З. И. Михайлова ушла на заслуженный отдых. Но до сих пор ее товарищи по прокуратуре вспоминают о ней с самыми добрыми чувствами.

Дело, которое попало к старшему следователю прокуратуры города Марии Федоровне Морозовой, имело шестилетнюю давность. Трижды принимались за него органы правопорядка и трижды прекращали из-за отсутствия доказательств. А ведь на первый взгляд ничего сложного в этом деле не было. Простое дело. И вот поди ж ты…

М. Ф. Морозова решилась на то, чего не сделал ни один из ее предшественников, занимавшихся этим преступлением, — произвести поквартирный обход, чтобы найти хотя бы одного свидетеля. Это значит, что она должна была обойти все дома, все квартиры, расположенные в районе, где случилось происшествие, и опросить всех жильцов: не помнит ли кто-нибудь, что произошло шесть лет назад во дворе?

«Кто-нибудь», «что-нибудь»… Не правда ли, как это ничтожно мало? Это — как тонкая паутинка, сверкающая на дереве или на кусте в пору бабьего лета. Попробуй зацепи ее! Паутинка! Это даже не ниточка… Тем не менее такую паутинку и решила ухватить Морозова, да еще шесть лет спустя.

Сначала она встретилась с пострадавшим. Перед ней предстал молодой парень с изуродованной головой, трясущимися руками. Он пришел к следователю не один. Его сопровождали мать и старший брат, на которых тоже нельзя было глядеть без сострадания. Мать — старая женщина, инвалид; брат — слепой. Теперь вот и второй сын этой женщины потерял здоровье. А преступник, сделавший его таким, гуляет себе безнаказанно на свободе…

— Где же справедливость, товарищ следователь? — воскликнул парень и заплакал.

И его мать и брат тоже заплакали:

— Где же справедливость?

Морозова понимала их горький упрек. Принимая близко к сердцу переживания этих людей, она сказала:

— Пожалуйста, успокойтесь. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы справедливость восторжествовала.

…Она пошла в обход по домам, по квартирам. У нее были заранее подготовлены вопросы: «Здравствуйте. Разрешите войти? Я — старший следователь городской прокуратуры. Что вы знаете по делу такому-то?»

Все отвечали, что ничего не знают или не помнят. И действительно, ведь прошло столько лет!

Уже были опрошены десятки, сотни человек — и никакого результата. Но Морозова шла все дальше и дальше, с этажа на этаж, из квартиры в квартиру, и упорство, с которым она докапывалась до истины, было наконец вознаграждено. В одной из квартир ей сказали, что очевидцем бандитского нападения на парня была якобы тетя Даша. «Кто такая эта тетя Даша?» — «Дворник». «Позвольте, — припомнил кто-то, — она ведь даже что-то кричала в тот момент». — «Кричала? А что именно?» — «Кажется: „Негодяй! Что ты делаешь!“».

И вот тетя Даша приглашена к следователю. Старая, малограмотная женщина. На все вопросы отвечает одинаково: «Ничего не знаю, ничего не видела». Весьма возможно, что Мария Федоровна так бы и отпустила тетю Дашу, если б не обратила внимания на ее руки. Они у нее беспокойно метались на коленях. «Почему она так волнуется, ничего не рассказывает? Может быть, потому, что ее припугнул преступник и она боится его мести?» — думала следователь, глядя на сидящую перед ней женщину.

Так оно и оказалось. Но Морозова сумела убедить женщину, что преступника бояться не надо. «Я вот всю жизнь имею дело с хулиганами, бандитами и ничего, как видите, цела! Уверяю вас, хулиганы — трусы. Они только тогда храбры, когда видят, что имеют дело с робким, нерешительным человеком. И куражатся. Ваш долг — помочь следствию, тетя Даша. Если б вы видели пострадавшего, его мать, брата… Я уверена, вы не стали бы молчать…»