К тому же он еще и сочинитель фривольных пьесок и любовных баллад. Разве такой человек может быть преданным мужем? Нет, конечно. Для людей вроде Ричарда Блайта любовь – игра, а верность – пустой звук.

К счастью, Марта уже ушла. Не обнаружив ее в зале, Элисса с облегчением перевела дух и села на деревянную скамью у камина, поставив фонарь на стол. Ричард схватил стул и уселся напротив. Тусклый огонь фонаря выхватывал из мрака его черты, оставляя в тени глазные впадины и скулы. Лицо Ричарда было мрачно.

Хотя обстановка к этому никак не располагала, Элисса почувствовала, как от его взгляда по ее телу волнами стало расходиться тепло.

– Я не сделал ничего дурного, – тихо сказал Ричард.

– Ничего?

– Ничего.

– По той причине, что мой приход прервал ваши игры в самый ответственный момент? Или ты вдруг решил, что изменять жене – грех?

– Дело в том, что это она пыталась меня соблазнить.

– Какая неприятность, подумать только! – с издевкой воскликнула Элисса, конечно же, ему не поверив. Да и как она могла ему верить – с его-то репутацией покорителя женских сердец! – Стало быть, ты остался в зале в одиночестве, чтобы наставить ее на путь истинный?

– Нет, я остался внизу, чтобы не ложиться в постель вместе с тобой.

Ударив ее по лицу, он вряд ли причинил бы ей больше боли.

– Жаль, что судьба сыграла с вами такую шутку, милорд.

Возможно, тебе следовало прямо сказать королю, что я не в твоем вкусе. Уверена, он внял бы твоей просьбе, и этот брак не состоялся бы. К сожалению, ты промолчал, и король нас окрутил.

Она поднялась, чтобы уйти, но Ричард поднялся вместе с ней и взял ее за руку.

– К чему мне было торопиться в спальню, если я знал, что меня снова отвергнут?

– Я тебя не отвергала, – сказала она, отталкивая от себя его руку.

– Элисса, послушай, что я скажу – и запомни на всю жизнь! – произнес он, сверкнув в темноте белками глаз. – Я гордый человек и не привык, чтобы меня отгоняли, как назойливую муху.

Она печально улыбнулась:

– Только не сваливай вину за свое аморальное поведение на меня! Я ни в чем перед тобой не провинилась.

– Пока не провинилась.

– Этого не будет никогда! – воскликнула она с жаром, сделав шаг вперед, чтобы лучше видеть его лицо. – Я не замараю своей чести изменой.

Ричард со смущенным видом провел рукой по волосам.

– К чему эта патетика? Шла бы ты лучше спать…

– Разве я служанка, которую можно прогнать, когда она не нужна? Я твоя жена и требую, чтобы ко мне относились с должным уважением. Я тебе не какая-нибудь продажная актриска. Хотя ты и благородного происхождения, друг короля и все такое, сдается мне, что ты привык угождать всем женщинам без разбора – даже шлюхам!

– Откуда тебе знать, к чему я привык? – взревел Ричард. – Заруби себе на носу, я никогда не ползал перед женщинами на брюхе, добиваясь их благосклонности!

– И ты называешь это аргументом в споре? – вскричала Элисса, расправляя плечи и гордо вскинув голову. – Это не аргумент, а предлог, чтобы оправдать при случае свою неверность. Как говорится, спасибо, что предупредил.

– Мадам, хотя вы и встали в соответствующую позу, клянусь, роль мученицы играете неубедительно. Поверьте, в брачную ночь вы нисколько не походили на жертву – или уже запамятовали? Вам, должно быть, нравится представляться несчастненькой, чтобы потом обвинять в собственных слабостях других, верно?

– Извини меня, но я должна…

Он снова схватил ее за руку, чтобы не дать ей уйти. Она, проявив недюжинную для ее сложения силу, вырвалась.

– Не смей до меня дотрагиваться! – прошипела она, сверкнув глазами. – Твои прикосновения мне отвратительны.

Вспышка ее гнева поразила Ричарда, и он опустил руку.

– Послушай, Элисса, я вовсе не хотел тебя оскорбить. Я…

– Вот именно: Я! Я! Я! А как же моя скромная персона, дорогой мой муж и господин? Тебе, похоже, и в голову не приходит, что у меня тоже есть желания? А о том, что я перенесла в жизни немало разочарований, ты когда-нибудь думал?

Холодное выражение угольно-черных глаз Ричарда неожиданно смягчилось.

– Что верно, то верно, – произнес он с нежностью, о наличии которой в его характере она даже не подозревала. – Я как-то об этом не подумал. А должен был!

– Да, должен, – пробормотала Элисса, в очередной раз подивившись той быстроте, с какой у него происходила смена настроений.

– Я проявил себя как самый бессовестный эгоист. Прошу меня простить.

– Если ты не сделал ничего дурного, то, значит, и прощать тебя не за что.