Ричард понял, что снова невольно задел чувства жены.

– Извини меня, дорогая, но эти слова всего лишь пустая болтовня, так что не стоит придавать ей значения. Все это зубоскальство имело какой-то смысл лишь в Лондоне.

– Но мы давно уже не в Лондоне.

Ричард неслышно, как пантера, вскочил с места, натянул панталоны и принялся завязывать стягивавшие их шнурки и тесемки.

– Знаешь, Элисса, я не могу за одну ночь» отделаться от всех своих холостяцких привычек, – сказал он с ноткой раздражения в голосе. – Конечно, я сделаю все, что смогу, чтобы обуздать свой язык, но, предупреждаю, для меня это будет непросто, так что наберись терпения. В течение многих лет меня окружали в основном актеры, актрисы и придворные – такие же, как я, насмешники и зубоскалы. И их речи ничуть не отличались от моих. Но я исправлюсь, поверь.

Поскольку Элисса продолжала хранить молчание, Ричард взял ее руки в свои и прошептал:

– Моя дорогая женушка, я очень хочу сделаться образцовым деревенским сквайром. Ты не представляешь себе, как давно я об этом мечтал!

– Правда?

– Правда. Более того, я бы хотел, чтобы в деле превращения меня в сельского помещика инициативу в свои руки взяла ты. Я же со своей стороны готов подчиняться тебе во всем.

Он нагнулся и поцеловал ей руку. Элисса вспыхнула, Но не поцелуй был тому причиной.

– Думаю, что и мне есть чему у тебя поучиться, – тихо сказала она.

– Очень хорошо, женушка, – прошептал он, снова увлекая ее на груду мешков с мукой. – В таком случае мы будем учиться друг у друга.

– Что случилось? – спросила Элисса, когда кучер неожиданно натянул поводья и остановил лошадей.

Пожав в недоумении плечами, она посмотрела на Ричарда, который сидел рядом с мистером Седжмором, клевавшим всю дорогу носом.

– Представления не имею, – сказал Ричард и одарил ее нежной улыбкой, в которую вложил только им одним понятный смысл.

Она сразу поняла значение и его улыбки, и его взгляда и покраснела, как юная девушка в первом приступе влюбленности. Между тем Уил взгромоздился коленями на сиденье и высунул голову в окно кареты в надежде увидеть препятствие, которое преградило им путь.

Мистер Седжмор приоткрыл припухшие, налитые кровью глаза и, широко разинув рот, зевнул.

В четырехугольном окошке кареты появилась голова кучера. На его физиономии было виноватое выражение.

– Прошу прощения, милорд, – сказал он, обращаясь к Ричарду и приподнимая шляпу. – Хочу поставить вас в известность, что впереди нас ожидает крутой спуск, а дорога здесь грязная и скользкая. Так что вам, к моему большому сожалению, придется спуститься с холма пешком.

– Помню, что в детстве я вылезал из экипажа и шел вниз по склону в этом же самом месте, – заметил Ричард. – Похоже, с тех пор дороги здесь лучше не стали. Впрочем, прогулка на свежем воздухе нам не помешает – особенно бедному мистеру Седжмору.

– Это точно, – пробормотал мистер Седжмор сонным голосом. – Я слишком много вчера выпил, и мне надо проветриться.

В отличие от Ричарда Элисса выходить из кареты и идти пешком не хотела. После вчерашней ночи она испытывала сильное утомление, а потому бодрость и оживление, которые демонстрировал ее муж, вызывали у нее немалое удивление.

По счастью, дорога оказалась не такой уж грязной, так что вероятность окунуть ноги по щиколотку в жидкую глину или, не дай Бог, поскользнуться и упасть была невелика. Элисса, недовольно поморщившись, выбралась из экипажа и огляделась. Ее муж прошел вперед и стоял рядом с лошадьми, обозревая дорогу. На лужке у обочины спокойно паслись овцы – появление на дороге экипажа не вызвало у них ни любопытства, ни тревоги.

– Нам далеко еще ехать? – спросил Уил, выпрыгивая из кареты.

Ричард, не оборачиваясь, произнес:

– Блайт-Холл скрывается за следующим холмом. Мне бы ничего не стоило добраться до него пешком. – Глубоко вздохнув и втянув в себя пахнущий луговыми травами воздух, он добавил:

– Как легко здесь дышится после Лондона!

Что же до этих милых овечек, – он ткнул пальцем в сторону пасшегося на обочине маленького стада, – то у меня такое ощущение, что это те же самые животные, которых я видел из окна кареты, когда уезжал из дома.

– До Блайт-Холла еще пять миль, – сказала Элисса.

Она не испытывала ни малейшего желания возносить вместе с мужем хвалу чистому деревенскому воздуху или обсуждать достоинства овец, жевавших на лугу траву.

– Как ни крути, это довольно далеко и, по моему разумению, тащиться туда, шлепая ногами по грязи, не стоит.

Элисса знала, что прогулка в пять миль для длинноногого Ричарда – ничто, но ей подобная перспектива нисколько не улыбалась. «Этот человек, – с неожиданно возникшей неприязнью подумала она о муже, – даже не попытался представить себе, как тяжело идти по разбитой дороге в длинной широкой юбке и в башмаках на тонкой подошве». Кроме того, он не подумал ни о маленьком Уиле, ни о страдавшем от похмелья мистере Седжморе, для которых подобный пеший переход превратился бы в настоящее испытание.