Он водил меня от одной статуи к другой.

Большинство из них находились под деревьями, которые защищали их от ветра.

— Откуда они взялись? — спросила я, когда он вел меня через свой безмолвный лес, заставленный деревянными статуями.

— Это я их сделал.

— Это ты их вырезал? — спросила я с благоговением.

— Ты бы удивилась, узнав, что парень может сотворить с бензопилой. Я валю деревья, сушу их на печи, а затем пытаюсь представить, какую форму может принять дерево. С помощью пилы я делаю большие надрезы, затем перехожу на пилы поменьше, чтобы обработать детали.

— Где ты этому научился?

В изумлении я уставилась на большого темно-зеленого орка с обнаженными клыками. Он держал огромный молот. Его прикрывала только набедренная повязка, он смотрел в сторону леса, и даже в тусклом свете я могла видеть тоску в его глазах. Женщина-орк, одетая во что-то похожее на наряд диснеевской принцессы, смотрела на него с широкой улыбкой, и, хотя они принадлежали к одному виду, я считала, что они не являлись любовниками или парой.

— Мой друг Ганнер и его сестра Поппи, — сказал Райетт, ведя меня мимо орков и золотокожегоогра. — Я черпаю вдохновение в мире — и людях — вокруг меня. И, ответ на твой вопрос, я самоучка.

— Ты такой умный.

— Я много времени находился в одиночестве. Было чем заняться.

Он наблюдал за мной, пока я изучала каждое из его произведений искусства. Неужели он думал, что я буду смеяться над ним или не смогу увидеть, насколько великолепны его работы?

Мы прошли мимо парня, похожего на Франкенштейна, который ковылял по лужайке на негнущихся ногах, раскинув руки, валькирию и горгулью, причем последняя сгорбилась, словно стояла на краю крыши, осматривая все вокруг.

Экскурсия Райетта привела нас к двери небольшого здания.

— У меня там внутри есть еще несколько вещей. Над которыми я все еще работаю. Хочешь посмотреть?

Он не смотрел в мою сторону, и по его напряженному телу я поняла, что он все еще ждет, что я откажусь.

Я непроизвольно обняла его сзади, обхватив так крепко, как только могла. Было приятно прижаться щекой к его крыльям. Пока он стоял неподвижно, я вдыхала его тепло.

Его крылья были мягче, чем казались, почти резиновые и покрыты крошечными бронзовыми волосками.

— Я хочу увидеть все, Райетт, — прошептала я, не уверенная, что он услышит.

Я быстро влюблялась в него и, казалось, не могла сдержаться.

Когда он попросит меня уехать, я сломаюсь окончательно и бесповоротно, но смирилась с этим.

По крайней мере, я узнаю любовь.

Даже если она никогда не вернется.

Райетт

Я не мог поверить, что хочу показать Нэтти свои работы. Даже моя мама мало что знала об этом. Я думал рассказать ей, но не знал, что она скажет. Когда она увидела статуи, я сказал ей, что это сделал мой друг, а я заядлый коллекционер.

Отстраниться от Нэтти было нелегко, поэтому я взял ее за руку, притворившись, что она может оступиться, и я хотел убедиться, что она не упадет. Я подозревал, что никто из нас в это не верил.

Она пробиралась сквозь мои стены, и я не мог понять, как ее сдерживать. Дело было не только в ее внешности, хотя я страстно желал ее пышное тело. Ее доброта сияла, как ослепительный свет в суровом мире, ставшем совершенно темным.

Таков был мой, этот суровый мир. Пойду ли я навстречу ее свету и последую за ней или повернусь спиной? Я еще не решил.

Толкнув дверь плечом, я пригласил ее войти.

— В этом помещении нет электричества, — сказал я. — Я работаю только в светлое время суток, но у меня есть большой фонарик на тот случай, если увлекусь работой и задержусь допоздна. Оставайся здесь.

Когда я отошел от нее, Нэтти вцепилась в полу моей куртки, медленно продвигаясь вместе со мной по грубому деревянному полу.

Конечно, она не осталась там, где я ей сказал. Эта женщина либо сведет меня с ума, либо сделает мою жизнь намного лучше, и мне не понравилась последняя мысль, которая пришла мне в голову.

Я хотел эмоционально оттолкнуть ее, но, похоже, у меня не хватало ни воли, ни слов, чтобы сделать это.

Схватив со скамейки фонарик, я включил его и посветил на пол, чтобы привыкли ее глаза.

Затем я повел ее на экскурсию, больше наблюдая за ней, чем за тем, куда иду.

— Тролль, — сказала она, наклоняясь, чтобы осторожно прикоснуться к грубому зеленому лицу.

Она улыбнулась мне.

— Они потрясающие. У тебя настоящий талант.

Я проворчал, не зная, что сказать. Конечно, люди находили мой сайт и покупали мои статуи, и хорошо платили, на что я не рассчитывал. Многие присылали мне похвалы, но это были незнакомые люди. Их слова звучали как бы издалека, словно были адресованы кому-то другому, а не мне.