Шрифт:
Скоро Шпилька пригрелась и забавно загудела. Кажется, это называлось «мурлыканье»?
— Налево, — временами говорила кошка, и Тома послушно поворачивала в нужную сторону. — Направо… Вот тут, ступенька, осторожней!
— Хорошо, госпожа Шпилька, — послушно отвечала Тома.
Почему и какого хрена кошка вообще умеет говорить и рассыпаться на жучков, фокс было фиолетово. Главное выбраться из этого жуткого подвала и найти брата, а там хоть говорящие кошки, хоть думающие автоматы, хоть кланяющиеся ей аристократы — ее ничего не удивит!
Хмм… — остановилась Тома в задумчивости. Вообще, кто знает? Вдруг все кошки говорящие и состоят из маленьких частичек? Томе приходилось видеть их только на картинках, да в музее, куда ее однажды взял старый граф Воронцов.
Там, среди прочих артефактов древности, им попалось чучело кошки. Гадость редкостная, но этот пятнистый пирожочек совсем другой. Теплый и так забавно гудит, что, право, Тома бы тискала его и тискала…
— И глазки у тебя странные, — озвучила свои мысли фокс, приглядываясь к глазам Шпильки. — Как будто геометрики…
— Не отвлекайся! Направо! Наверх! — приказала кошка, и Тома, послушно повернув, где сказали, начала подниматься по лестнице.
Осталось совсем чуть-чуть! Не исключено, что на этом их пребывание в этом доме и ограничится. Из этого пристанища жутких существ Томе хотелось свалить, да побыстрей! Как-нибудь они с братом сладят с этим охотником.
Спасибо вам, Илья Тимофеевич, но мы и в Таврино обустроимся. Здесь слишком…
— Слишком!
Нащупав дверь, Тома не без опаски толкнула ее, а затем шагнула в коридор усадьбы.
— Ура, вышли! — воскликнула фокс и еще крепче прижала кошку к груди. — Спасибо вам, госпожа Шпилька!
— Не за что… — отозвалась она голосом, чем-то напоминающим голос Ильи Тимофеевича. — А теперь, прошу тебя, отпусти. Нам еще на тренировку…
Охнув, Тома разжала объятья, и Шпилька спрыгнула на пол. Затем, взмахнув хвостом, скрылась в темноте.
— Вот! Снова одна! — всплеснула руками Тома и пошла по коридору.
Ладно, теперь найдем Яра, а там пошло оно все! Усадьба интересная, но жить в доме, полном гремлинов и адских собак, явно не для нее.
Сделав пару шагов, она вжала голову в плечи. Так, попридержи коней, моя хорошая. Еще не хватало снова плюхнуться куда-нибудь, а если сейчас где-нибудь затаился гремлин…
— Шпилька-а-а! — позвала Тома свою спасительницу, но ответило ей только эхо.
Шугаясь каждой тени, она зашла за угол, и вдруг на ее плече сомкнулось нечто цепкое. Вздрогнув, фокс развернулась и увидела у своего лица огромные, металлические сис…
— Ага, вот и вы, госпожа Коршунова! — заговорили женским голосом. — А мы вас обыскались! Можете звать меня Ги!
Тома подняла глаза. И упала в обморок.
— Как думаешь, может, стоило проводить Тому? С ней все будет нормально? — сказал я, орудуя зубной щеткой.
То и дело перед глазами всплывали «пять минуточек», которые были самым приятным и одновременно самым странным делом в моей жизни…
— Кому скажешь, не поверят, — хихикнула моя беловолосая проказница. — Повторим, когда сделаешь Рощина, окей?
— Уху, — буркнул я.
Еще очень хотелось вернуться в усадьбу, но со всеми этими тренировками мы сможем наведаться туда не раньше, чем я разберусь с Рощиным и получим допуск в Амерзонию.
Надеюсь, автоматы, фоксы и Механик не разнесут ее до моего возвращения.
— Тома девочка боевая! — закивала Метта. — Если не умерла при виде Рен, то остальные для нее семечки!
Как-то это звучало слишком… самонадеянно. Пусть мои робо-девочки в душе добрые, но вот сдержанностью их природа обделила.
— Ладно, — кивнул я и вытерся полотенцам, — пусть Шпилька бежит в кабинет и вызовет Мио. Мне нужно точно знать, что за хрень охраняет Рен и как отпереть ту дверь. Кстати, что ты сделала с храниельницей?
— Автомат я отключила, а Рен пусть ищет Мио, или еще кто-нибудь. Нашлась тут мадама — чуть что, сразу в слезы!
Приведя себя в порядок, я оделся и, подхватив меч, вышел. Теперь Комната, и сдаваться ей я не намерен.
Йо Самура устало опустился в кресло и снял очки.
За толстым стеклом на пульте остывал очередной неудачный эксперимент — этот некогда прекрасный геометрик, способный обеспечить энергией небольшой город, потрескался и потускнел. Короче, превратился в бесполезный кусок блестящего камня.