Шрифт:
– На меня смотри, – приказывает он этим своим невозможным голосом, вызывая внутреннюю дрожь.
Он гладит кружевной треугольник сначала легко, потом надавливая чуть сильнее, и еще, и еще… Пока мои складочки не раскрываются покорно, позволяя нащупать сквозь невесомое прикрытие самое сокровенное.
Я чувствую, как спазм охватывает низ живота, как туда стремится жидкий огонь, как дырочка начинает зудеть, требуя, чтобы мужские пальцы перестали топтаться снаружи, а погрузились, растягивая мою горячую влажность.
Это надо остановить.
– Танюша, спорим, ты вот-вот намокнешь, – хрипло спрашивает Градов.
Кусаю губы, потому что он меня дразнит, пальцем потирая набрякшие складочки, между которыми набухает клитор.
– Не отводи глаза, – ловит меня на малодушном желании опустить ресницы Андрей, когда у меня начинает все пульсировать вокруг потревоженной зоны.
Мне стыдно.
Стыдно, что я действительно сейчас потеку.
Стыдно, что я все-таки раскрываю бедра чуть шире, давая доступ к моей девочке.
Стыдно, что вру себе, что ничего не могу поделать в этой ситуации.
Могу, но не делаю.
Стыдно, и так сладко. Грудь наливается тяжестью, температура растет. Мне жарко и хочется снять не только куртку.
Я помню, как Андрей умеет, чуть ли не лучше, чем я сама.
А еще мне хочется, чтобы толстый член, который уже побывал у меня во рту, заполнил мою дырочку и хорошенько, с оттяжечкой, меня поимел.
И именно эта греховная мысль провоцирует организм на выделение смазки. И Градов, не перестающий массировать мои губки и клитор, прекрасно это чувствует.
И этот факт не оставляет его равнодушным. Глаза его темнеют, выражение лица становится хищным. Я вижу, как вздымается его мощная грудь.
– Вот так, Танюша, – он грубовато стискивает мою промежность, от чего пульс переходит к азбуке Морзе, сигнализируя, что все системы предохранения летят к черту. – Это к слову о том, что ты не хочешь.
И эта скотина просто убирает руку!
Распалил и ничего не дал!
– Ты!
– Ну наконец мы на «ты», я уж думал, не дождусь, – сипло отвечает Градов, снова выезжая на дорогу. Стрелка спидометра показывает недопустимое значение, а облепленные искрящимся в свете луны инеем березы пролетают за бортом, демонстрируя, что кто-то очень хочет быстрее добраться до пункта назначения.
Но от того, что у Градова запал, мне не легче.
Мне обидно, что меня продинамили, и я в озверении требую:
– Я смотрю у вас много свободного времени. Отвезите меня домой!
– Сегодняшнюю ночь я освободил под тебя. Можешь позвонить подружкам и сказать, что у тебя сегодня нашлась другая компания. Никуда ты в мокрых трусиках не поедешь, Таня.
– Но…
– Может, хватит, – рык Андрея сопровождает наш въезд в поселок. – Мы начнем с того, на чем остановились. И ты снова будешь послушная, снова будешь стонать для меня и выполнять мои пожелания с тем самым удовольствием, о котором я говорил.
– Меня ждут! – продолжаю я сопротивляться словесно, елозя на сидении, закинув ногу на ногу, чтобы унять свои желания.
– Твои девочки после боя курантов отправятся со своими мужиками в постельку и будут делать все то, что ты хочешь, а ты останешься допивать выдохнувшееся шампанское. Ты уверена, что это хорошие подруги, если они не поймут твое желание провести новогоднюю ночь с пользой? Зачем я тебе вообще что-то говорю? Сейчас я в тебе окажусь, и все встанет на свои места.
Так-то Градов прав. И ведь выспросил у Казанцева, сто пудов.
– Но горошек…
– Какой, к черту, горошек? – злясь, оборачивается ко мне Андрей, останавливаясь перед воротами и нажимая кнопку автоматического открывания.
– Я везу горошек на оливье…
– Ты сейчас сказала, что я проигрываю горошку? – щурится Градов. – Зимина, ты будешь искупать свою вину до утра.
Глава 18. Надо, Таня. Надо.
Ой прям до утра…
А то я не знаю, что все это сказки. Я же читаю все эти паблики, в которых развенчивают мифы о сексе.
Но звучит-то как…
Манит мой изголодавший организм, которому вчера преподнесли аперитив, а сегодня еще напомнили о том, что он мне зашел.
Либидо настаивает на своем и просит самолично убедиться в выносливости Андрея, внося разброд и шатания в мои уверенность, что больше я Градову ничего не позволю.
Угу.
Уже не позволила.
Сижу с торчащими и ноющими сосками, а в трусишках подозрительно влажно.
Может, ничего страшного, если чуть-чуть к девочкам опоздаю?