Самое смешное, что Эйвери не злился. Предательство Дерика его не удивило. Что именно это говорило об их дружбе? Но Грей предположил, что именно поэтому Эйвери был расстроен, и, честно говоря, это все упростило.

Эйвери не стал говорить Дерику, что знает правду о случившемся. Пусть Дерик думает, что он победил. Какое это имело значение? Жалкие попытки Дерика пофлиртовать с Греем ни к чему не привели. Грей демонстративно проигнорировал их обоих, прежде чем отправиться в спортзал. Эйвери вздохнул с облегчением, зная, что Дерик и Грей не останутся наедине, когда Эйвери уйдет в библиотеку.

Позже в тот же день, когда Эйвери шел в пивную, Дерик прислал сообщение. Бенни извинился, и Дерик собирался вернуться к нему домой. Эйвери решил не спорить. Он знал, что Грей прав. Насилие могло повториться. Но он также знал, что Дерик не поедет в приют. Он также не поехал бы домой к своим родителям. Единственным местом, где он мог остаться, был дом Грея, а Эйвери, черт возьми, этого не хотел. Поэтому, вместо того чтобы спорить с Дериком, он пожелал ему удачи.

Делало ли это его плохим человеком?

Возможно.

Он не был уверен, что ему есть до этого дело.

Глава 12

В будние дни Тейлор обычно забирал Эйвери из «Тап Хауса» в пять, но однажды в пятницу в конце октября Тейлор написал, что Уоррен заедет за ним в половине четвертого. Это означало сокращение их с Робертом игрового времени, но Эйвери был почти рад перерыву. Единственным недостатком было то, что Эйвери не видел Уоррена с того дня, как он появился на их крыльце и попросил подвезти его. Он ожидал враждебности, но улыбка Уоррена, когда Эйвери садился в машину, была самой широкой, какую Эйвери когда-либо видел на его лице, из-за чего его шрамы казались неуместными. Эйвери удивлялся, как он вообще мог считать Уоррена уродливым. Конечно, он не был таким сногсшибательно красивым, как Грей, но не многие мужчины были такими.

– Что случилось с Тейлором? Он в порядке?

– Все замечательно. Он взял выходной. Его отец приехал из Форт-Коллинза на ланч. Нам нужно было кое о чем позаботиться.
– Он посмотрел на Эйвери, ожидая, пока тот пристегнется.
– Как все прошло сегодня?

– Думаю, хорошо.

– Держу пари, даже лучше. Тейлор и Чарли говорят, что ты лучший пианист, которого они когда-либо слышали.

Эйвери заерзал на сидении, чувствуя себя неуютно от похвалы, как это часто бывало с ним.

– Значит, они слышали недостаточно пианистов.
– Затем ему пришло в голову, что если Тейлор и Уоррен оба знали о его пианино, то и Грей тоже знал?

– Ты ему сказал?
– Спросил Эйвери.

Уоррену не нужно было спрашивать, кого или что Эйвери имел в виду. Он просто продолжал улыбаться. Эйвери никогда не видел, чтобы Уоррен так широко улыбался.

– Это не мой секрет, чтобы его раскрывать.

– Ты собираешься спросить меня, почему я ему не рассказываю?

Уоррен пожал широкими плечами.

– На самом деле, это не мое дело.

Эйвери посмотрел на него, думая о том, как сильно он его недооценивал. Уоррен был огромным и пугающим. Он казался сердитым в половине случаев, но никогда на Тейлора. Грей пытался сказать ему об этом после вечеринки по случаю дня рождения. Он сказал Эйвери, что в Уоррене есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Боже, Эйвери тогда был настоящим ослом. Ему было неприятно думать об этом. Вместо этого он задал вопрос, который Грей посоветовал ему задать в ту далекую ночь.

– Какой урок был самым лучшим, который ты усвоил в колледже?

Уоррен рассмеялся.

– Грей подбил тебя на это, не так ли?

– Он сказал, что я должен спросить.

– Он подбил. Ему нравится эта история.
– Он остановился на светофоре и прикусил губу, раздумывая, с чего начать.
– Ладно. Итак, это был мой второй год обучения, и мне пришлось пойти на урок литературы. Я выбрал книгу под названием «Литература социального протеста», в основном потому, что «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» были включены в программу, и я подумал, насколько это может быть плохо, верно? В любом случае. В середине второго семестра нам пришлось читать «Лолиту».
– Он быстро взглянул в сторону Эйвери, когда затормозил на красный свет.
– Ты знаешь эту книгу?

– Не думаю.

– Владимир Набоков?

Что-то промелькнуло в мозгу Эйвери.

– Они упоминают об этом в полицейской песне.

– Да, упоминают.

– Это об учителе и его ученике?

– Не совсем. Это история о мужчине средних лет, у которого роман с молодой девушкой.

– Насколько молодой?
– Спросил Эйвери.

– Слишком молодой, - сказал Уоррен, когда загорелся зеленый.
– Я точно не помню, но, кажется, двенадцать или тринадцать?

У Эйвери скрутило живот. Он посмотрел в окно на центр Денвера, гадая, сколько же людей там было вовлечено в нечто настолько отвратительное.