– Он не прикасался ко мне уже несколько недель.

Уоррен нахмурился, явно удивленный этим признанием.

– Он спит с кем-то еще?

Внутренности Эйвери, казалось, скрутило в узел, когда он подумал об этом.

– Насколько я знаю, нет.
– Он надеялся, что нет. Боже, он надеялся, что нет.

– Но ты ведь все равно хочешь большего, верно?
– Спросил Уоррен, снова бросив быстрый взгляд в сторону Эйвери.
– Я имею в виду, что если бы ты хотел секса, все, что тебе нужно было сделать, это предложить. Пусть он придет домой и застанет тебя голым в своей постели. Доверься мне. Грей не святой. Если ты сделаешь ему предложение, он вряд ли откажет. Но ведь это не то, чего ты добиваешься, не так ли?

Эйвери смотрел, как мимо проплывают знакомые дома. Они были почти дома.

– Нет.

Уоррен притормозил у обочины. Он припарковал машину, но не заглушил двигатель.

– Знаешь, когда ты поступаешь на военную службу, тебе дают все эти тесты. Один из них, AFQT (тест с множественным выбором, проводимый Командованием по обработке вступительных экзаменов в Вооруженные Силы Соединенных Штатов, используемый для определения квалификации для зачисления в Вооруженные силы Соединенных Штатов), это что-то вроде SAT (стандартизированный тест, широко используемый для приема в колледж в Соединенных Штатах) или ACT (стандартизированный тест для приема в старшую школу и колледж в Соединенных Штатах). И Грей выбил гребаные девяносто семь очков в этого ублюдка.

– Это хорошо?
– спросил Эйвери.

– Это значит, что он справился лучше, чем девяносто семь процентов людей, которые когда-либо проходили его.
– Взгляд Уоррена, устремленный на него, был почти таким же пристальным, каким мог быть взгляд Грея.
– Наивысший возможный балл - девяносто девять.

Эйвери вздрогнул, вспомнив, сколько раз он намекал, что Грей слишком глуп, чтобы что-то понять.

– Вау.

– Он был хорошим офицером, если судить только по этому показателю, но он никогда этого не хотел. Просто чудо, что он вообще продержался в армии. Он ставил под сомнение практически каждый приказ, который они ему отдавали. Сводил с ума наших командиров.

– Ок. Но что это значит для меня? Ты хочешь сказать, что я недостаточно умен для него?

– Понятия не имею, такой ты или нет. Я хочу сказать, что Грей никогда не будет тем парнем, который с удовольствием валяется в обнимку на диване и смотрит телевизор допоздна. Его мозг так не работает.
– Уоррен поерзал на сидении, поворачиваясь к Эйвери.
– Ему нужна стимуляция. Я имею в виду, умственная стимуляция. Постоянно, черт возьми.

– Так что, он хочет поговорить о литературе или о чем-то подобном?

– Возможно.
– Уоррен наклонился чуть ближе.
– Ты когда-нибудь спорил с Греем?

– Безусловно. Я имею в виду, конечно. Немного.

– Я не имею в виду споры из-за посуды или из-за того, кто должен мыть унитаз. Я имею в виду, вы когда-нибудь спорили с ним о политике или философии?

– Немного.

– И ты что-нибудь заметил?

Он вспомнил вечер празднования дня рождения Грея.

– Похоже, ему понравилось.

– Не просто понравилось. Ему это чертовски нравится. Он живет ради этого, Эйвери. Я имею в виду, ты знаком с его семьей?

Эйвери покачал головой.

– Он сказал, что они съедят меня живьем.

Смех Уоррена был глубоким и раскатистым.

– Ну, он-то знает лучше, чем я. Однажды я ужинал с ними, и это было неприятно. Во всяком случае, не для меня. Они знали, что я встретил Грея в Афганистане, и они начали полномасштабную дискуссию о войне на Ближнем Востоке. Они спрашивали, что я думаю, но, несмотря на то, что я думал, что знаю, они знали больше. Я не имею в виду, что они думали, что знают больше. Я имею в виду, что большинство из них действительно знали больше. К концу они так меня переубедили, что я даже не знал, во что верить. В моей семье подобное не обсуждалось. Если ты с чем-то не соглашался, то оставлял это в покое. Но его семья, они ухватились за это. Они потратили два часа, обсуждая все это. Я ушел оттуда с ощущением, что попал под военный трибунал, а Грей всю дорогу домой смеялся, рассказывая о том, как это было весело.

Может, и к лучшему, что Грей оставил Эйвери дома, когда навещал своих родителей.

– Как только ты увидишь его семью, - продолжил Уоррен, - ты поймешь это. Они ошеломляют. Я думаю, когда он только закончил среднюю школу, он думал, что ему это надоело. Я почти уверен, что он пошел в армию, потому что думал, что подчиняться приказам будет проще, чем спорить с кем-то по каждому гребаному пункту, но он не выдержал. Через два месяца после нашей первой командировки он рванул в бой. Он свел с ума половину нашего подразделения. Как только парочка из них начинала что-то обсуждать, я имею в виду что угодно, политику, религию, философию, кто победил в «Выжившем», считается ли профессиональный рестлинг спортом или нет, это, черт возьми, не имело значения. Как только он видел, что кто-то настроен решительно по какому-либо поводу, он вмешивался, играя роль адвоката дьявола, отстаивая противоположную сторону. И если ему удавалось переубедить их, а это случалось гораздо чаще, чем ты можешь подумать, он переходил на другую сторону и снова вступал с ними в спор, просто чтобы поддержать дискуссию. Это сводило их с ума. Я был, пожалуй, единственным парнем, который мог с этим мириться, и то только потому, что мог прижать его к земле и заставить замолчать, если мне это действительно было нужно. Или предложить ему подрочить. Обычно это заставляло его замолчать.

Эйвери почувствовал, как кровь отхлынула от его лица.

– Я и не знал, что вы, ребята, были любовниками.

– Мы не были ими. Не такими, как ты думаешь.
– Уоррен рассмеялся, качая головой. Его взгляд скользнул к ветровому стеклу, казалось, он сосредоточился на проплывающих мимо облаках.
– Однажды... О, боже. Во время нашей третьей командировки в нашем подразделении был один парень. Худощавый и симпатичный, прямо как ты. Физически он в точности как Грей, но чопорный, религиозный и быстро обижающийся. И, черт возьми, Грею чертовски нравилось изводить этого парня. При каждом удобном случае он давил на этого парня. И однажды он не унимался. Продолжал из кожи вон лезть, чтобы подразнить его. Грею это нравилось, как будто все это было какой-то игрой, и бедный мальчик был готов либо расплакаться, либо начать драку. В конце концов, я затащил Грея в палатку с припасами и засунул руку ему в штаны. Иисус. Я никогда не видел, чтобы парень кончал так быстро.