Но если он хотел, чтобы Грей уважал его, ему нужно было самообразовываться. Это означало читать книги, которые он не хотел читать. Это означало прислушиваться к мнениям, с которыми он, по сути, был не согласен. От этой мысли ему стало не по себе, обычное сопротивление подобной идее усилилось в его груди.

Ему ответил голос Грея. «Ты действительно так боишься узнать, что можешь ошибаться?»

– Я не ошибаюсь, - сказал Эйвери вслух. Но он не мог быть уверен, не так ли? По крайней мере, до тех пор, пока он не убедится, что сможет противостоять каждому аргументу, который бросит в его адрес другая сторона. Кроме того, все было так, как сказал Уоррен, если бы он действительно был прав, он бы привел более веские и рациональные аргументы.

Проблема была в том, что то, что он задумал, требовало времени. Будучи подростком, он быстро читал. В старших классах он посещал курсы повышения квалификации и в итоге получал хорошие оценки без особых усилий.

Жаль, что в колледже все было не так просто.

Но казалось, что все это было давным-давно. Он не мог вспомнить, когда в последний раз брал в руки книгу. Он мог бы попробовать почитать какие-нибудь безумные журналы Грея, но большинство из них показались ему странными. Также были подкасты, которые он мог, по крайней мере, слушать, занимаясь другими делами. Но в сутках было не так уж много часов, и значительная их часть все равно была посвящена игре на фортепиано. Эйвери не собирался отказываться от этого, несмотря ни на что. Так как же он мог расширить свое мировоззрение, не теряя времени в баре?

Он все еще думал об этом, когда Грей вернулся домой. Он все еще был в форме, хотя было уже почти семь, и выглядел раздраженным.

Грей остановился в дверях, уставившись на Эйвери так, что тот съежился. Эйвери был в наушниках, что, по его мнению, иногда раздражало Грея. Он слушал плейлист билборда конца сороковых годов, в поисках новых песен, которые он мог бы сыграть в реабилитационном центре. Теперь, видя критический взгляд Грея, он обнаружил, что его сердце колотится без всякой причины. Он так отчаянно хотел наладить отношения между ними, но понятия не имел, как это сделать.

Особенно сейчас, когда Грей изучал его, впиваясь в него взглядом, словно пытаясь найти какой-то повод для критики.

Эйвери вытащил один из наушников.

– Я что-то сделал не так?
– В последнее время он так тщательно мыл каждую тарелку. Никогда не оставлял грязное белье на полу. Убавлял громкость телевизора, если вставал позже, чем обычно.

Грей издал звук, похожий на смешок, похожий на рычание.

– Мне нужно пиво.
– Он исчез в спальне и появился через несколько минут в джинсах и футболке. Быстрая остановка на кухне исправила ситуацию с пивом. Он настороженно посмотрел на Эйвери поверх бутылки и сделал большой глоток.

Каким-то образом Эйвери должен был преодолеть ту ужасную пропасть, которая образовалась между ними.

Он повертел в руках болтающийся наушник.

– Итак. Привет. Э-э... как прошел твой день?

Грей прищурился, словно подозревая ловушку.

– То же самое дерьмо, но в другой день. А что?
– Он произнес это так, словно это был вызов. Как будто он ожидал, что Эйвери набросится на него за это.

Сердце Эйвери упало.

– Я просто пытался поддержать разговор.

Плечи Грея немного расслабились.

– Разве твой телефон не для этого? Для разговоров?
– Он сказал это легко - наполовину обвиняюще, наполовину в шутку.

Эйвери взглянул на свой телефон, и его сердце упало еще сильнее.

– На самом деле, мне не с кем поговорить. С Дериком, полагаю, но...

Он замолчал, не желая признаваться, что не разговаривал с Дериком с тех пор, как провел ночь в их доме.

– А как же все твои приятели в Твиттере и Тамблере?

Эйвери неловко пожал плечами, не отрывая взгляда от телефона. Было так много вещей, о которых он не рассказывал Грею, и все же только потому, что боялся, что его будут дразнить или высмеивать.

Грей плюхнулся на диван рядом с ним, изучая Эйвери так, словно никогда раньше его не видел. Но его следующий вопрос удивил Эйвери.

– Что ты слушаешь?

Эйвери моргнул, пытаясь переключится.

– В данный момент? Перри Комо.

Брови Грея поползли вверх.

– Серьезно?

Эйвери протянул ему наушник. Грей посмотрел на него, все еще с подозрением. Наконец, он взял капельку и вставил ее в ухо.

Это была песня «И я так люблю тебя», и Эйвери пожалел, что не переключил ее на что-нибудь другое, прежде чем предлагать Грею наушник. Теперь Перри напевал им обоим о том, что его дух освободился, о том, что он знает, какой одинокой может быть жизнь. Эйвери теребил разъем для наушников, напоминая себе, что Перри поет не для него и не для Грея. Что слова этой дурацкой песни не подсказали Грею, как к нему относится Эйвери.

Но то, как Грей смотрел на него, определенно заставляло его думать иначе.

Эйвери нажал на кнопку «Пропустить» и был счастлив, когда Эвелин Найт начала петь о маленькой птичке, рассказывающей ей всякие забавные, радостные вещи. Вещи, которые, конечно, не относились к Эйвери и Грею вместе.

– Я ожидал услышать клубную музыку или «Топ сорок».
– Грей указал на телефон.
– Эта та, который ты увлекаешься?

Эйвери пожал плечами, его щеки запылали еще сильнее. Он не мог сказать Грею, что это было исследование, потому что это вызвало бы еще больше вопросов. Еще один секрет, который он скрывал от человека, которого обожал.