– Не только эта. Мне нравится любая музыка.
– И это не было ложью. За эти годы он прошел через множество музыкальных этапов - от биг-бэнда до блюза, хэви-метала и кантри.

– Что твой фаворит?

– Ты имеешь в виду любимую музыку?

– Любимая песня. Любимая группа. Что угодно.

– Прямо сейчас?
– Потому что Эйвери мог каждый божий день давать на этот вопрос разные ответы.

Грей одарил его улыбкой, от которой его сердце словно подпрыгнуло в груди.

– Конечно.

Эйвери наклонил голову, чтобы открыть нужный плейлист, затем нажал «Воспроизвести». После Комо и Эвелин Найт блюзовый голос ЗиЗи Уорд был как пинок под зад, когда она напевала о том, что хочет, чтобы Грей был в ее постели через минуту.

Ладно, может быть, эта песня и была чересчур напыщенной, но она не казалась такой интимной, как у Перри Комо. Эйвери понадобилось время до второго куплета, чтобы собраться с духом. Он уменьшил громкость на телефоне, чтобы Грей мог его слышать.

– Ты куда-то идешь сегодня вечером или что-то в этом роде?

Подозрительный взгляд, к которому Эйвери уже привык, вернулся в глаза Грея.

– Нет. А что?

– Может, мы могли бы заказать пиццу или что-нибудь еще. Посмотрим фильм?

– Какой фильм?

Эйвери пожал плечами.

– Я включил для тебя свою любимую музыку.
– Он указал на телевизор.
– Теперь ты включи что-то свое для меня.

Грей улыбнулся.

– Твоя очередь.

***

Вероятно, Эйвери не стоило удивляться, что любимым фильмом Грея был фильм «Вендетта», который был изображен на его холодильнике. Эйвери видел его однажды, много лет назад, но был пьян и сосредоточен на том, чтобы залезть в штаны к какому-то парню, поэтому не обратил особого внимания. Это было жестоко и кроваво, но в то же время как-то вычурно.

– Меня удивляет, что это было снято так давно, - сказал Эйвери, когда все закончилось.
– Это похоже на комментарий к тому, что происходит прямо сейчас. К нынешнему правительству.

– Конечно, почти ко всем правительствам, - сказал Грей, пристально глядя на Эйвери, словно пытаясь прочитать его мысли.
– Но как же люди?

– Люди?
– Эйвери мысленно вернулся к фильму.
– Они в бешенстве.

– Может быть, к концу они и станут такими. Однажды Ви взорвет здание и даст им возможность за него заступиться. Но подумай о том, что было до этого. Еще до начала фильма, обо всей этой предыстории. Они тогда разозлились?

Эйвери подумал о начале фильма.

– Не совсем, я думаю. Возможно, недовольные, но в то же время смирившиеся. Как будто так было и так должно было быть.

– Верно. И как они этого добились?

– Потому что плохой парень захватил власть.

– Но он не захватил власть, помнишь? За него проголосовало подавляющее большинство.

Для Эйвери это был всего лишь фильм, но в глазах Грея появилась напряженность, которая была знакома Эйвери. Это было именно то, о чем говорил Уоррен, потребность Грея каким-то образом разбираться в вещах и спорить о них, просто чтобы дать своему мозгу какое-то занятие.

– То есть ты хочешь сказать, что большинство ошибается? – спросил он.

– Нет. Я хочу сказать, что ты должен понять, что привело их туда.

– И что же это такое?

– Медиа! Люди, стоящие у власти, использовали СМИ, чтобы убедить избирателей, что все в их образе жизни находится под угрозой и что голосование за плохого парня было их единственным выходом. А когда доказательств не было, они создали их, применив биологическое оружие против собственного народа.

Эйвери старался не рассмеяться.

– То есть, ты хочешь сказать, что сейчас это как-то актуально? Я имею в виду, что наше правительство не убивает своих граждан для того, чтобы доказать свою правоту.

– Я мог бы поспорить, что так оно и есть, но мы оставим это на потом. Я думаю, единственное отличие фильма от того, что мы видим сейчас, в том, что в фильме в игру играла только одна сторона. Но здесь, в Америке, их две. И все же большинство американских избирателей сейчас зарегистрированы как независимые. Большинство избирателей считают, что обе партии в дерьме. И обе партии знают, что если бы умеренные и независимые когда-нибудь научились держаться вместе, если бы мы когда-нибудь начали голосовать за то, во что мы на самом деле верим, вместо того, чтобы быть запуганными и выбирать меньшее из двух зол, мы бы надрали им задницы. Поэтому они используют средства массовой информации, чтобы внушить нам, что мы должны бояться друг друга. Это классический принцип «разделяй и властвуй». И социальные сети - основное место, где мы видим, как это происходит, обе стороны говорят нам: «Эти люди - ваши враги». Но я работаю на этих улицах каждый день и могу сказать тебе, что ничто из того, что я вижу изо дня в день, не соответствует тому, во что меня заставляют верить СМИ.

Это так же не соответствовало тому, что Эйвери увидел в «Тап Хаусе». И все же это звучало немного безумно.

– И что?
– спросил он.
– Ты думаешь, это все обман?

– Это не совсем обман, но очень много намеренного введения в заблуждение. Все, что они тебе показывают, направлено на то, чтобы убедить тебя, что ты прав, а «те люди» неправы, обе стороны играют в одну и ту же игру, делая все возможное, чтобы заставить нас ненавидеть друг друга. Они все время твердят нам, что мы на грани гражданской войны, но это все надуманное возмущение. Это всего лишь дымовая завеса. Заставить нас ненавидеть друг друга - все это часть их плана!