Мэгги рассказала обо всех законах, правилах и предписаниях, которые делают практически невозможным ведение малого бизнеса.

– Они говорят, что хотят, чтобы магазины «ма-и-па» (небольшой магазин, которым управляют члены одной семьи) преуспевали, - сказала она.
– Они говорят, что ненавидят огромные корпорации. Так почему же они продолжают голосовать за то, что помогает этим корпорациям вытеснять таких людей, как я, из бизнеса?

Эдит мгновенно опровергла его доводы о контроле над оборотом оружия, ни разу не упомянув Вторую поправку. Черный «Мишка Тедди» объяснил, что принял «красную таблетку» (из фильма «Матрица») и он больше никогда не будет голосовать за демократов. Чарли показал ему, как мало он знает о системе здравоохранения. Уоррен заставил его осознать, что можно поддерживать американских солдат, оставаясь при этом непреклонным противником войны на Ближнем Востоке.

Каждый день он открывал что-то новое. И каждый день его поражало, насколько раздраженными были люди посередине между левыми и правыми.

Ему это никогда не приходило в голову. Он всегда считал независимых людей слишком бесхребетными, чтобы выбирать сторону. Теперь он понял, что на самом деле все наоборот. Они чертовски хорошо знали, почему не согласны с обеими партиями, и у них были веские причины отвергнуть их обе. Почему поддержка однополых браков должна означать, что они не могут также поддерживать права на ношение оружия? Почему, выступая против платного медицинского обслуживания, они также не могут поддерживать открытые границы? Почему предполагалось, что чернокожий человек должен выступать за расширение социального государства, а христианин - против абортов? Каждый из них стоял за пределами аккуратных маленьких коробочек, в которые Эйвери годами пытался запихнуть людей. Один за другим они доказывали ему, что стереотипы, за которые он цеплялся, были ошибочными.

Эйвери так часто обвинял независимых в самоуспокоении. И для тех, кто никогда не принимал в этом участия, возможно, это было правдой. Но для огромной части людей, находящихся в центре, в этом не было никакого самоуспокоения. Они численно превосходили демократов. Они превосходили и республиканцев численностью. И все же у них было нулевое представительство. Как левые, так и правые говорили им, что им нужно выбрать сторону, но Эйвери понимал, что они и есть сторона. В конце концов, они были фактическим большинством. Почему от них следует ожидать, что они будут голосовать за того, кого они презирают? Разве цель представительного правительства не в том, чтобы представлять избирателей? Грей был прав. В обязанности избирателей не входило следить за партиями. Весь смысл партий заключался в том, чтобы представлять людей. Так почему же они этого не делали?

– Они говорят нам, что мы должны иметь свое мнение, - сказала ему Корал.
– Но когда мы это делаем, они говорят: «Нет, это не то мнение. Вы должны знать наше мнение».

И больше всего их бесило, что политизируется каждая мелочь. Каждый футбол или видеоигра. Каждый книжный клуб. Какие серьги они носили, какие книги читали, какие фильмы смотрели или какие гиф-файлы использовали в Интернете. Даже такая обыденная вещь, как цвет футболок, которые они надевали на хоккейный матч плей-офф, превращалась в политическую повестку дня. Всем, с кем общался Эйвери, это до смерти надоело, но если они осмеливались заявить об этом в социальных сетях, на них тут же нападали и называли «одними из них». Даже мир вязания, как выяснил Эйвери, был расколот на части и поляризован.

– Вы шутите, - сказал Эйвери.
– Как? Это просто вязание!

Две вязальщицы, рассказывавшие ему эту историю, понимающе переглянулись.

– Поверь мне, - сказала одна из них.
– Это случилось.

Но лучше всего это подытожила вторая вязальщица.

– Как будто все хотят, чтобы ты съел мороженое, - сказала она.
– Но они думают, что есть только два вкуса – «ром с изюмом» или «Рокки роуд». А ты говоришь им: «Я хочу ром, но не изюм». Я хочу «рокки», но не «роуд». А они говорят: «Нет, это только два вкуса, ты должен выбрать один». И ты спрашиваешь: «Как насчет мятной шоколадной крошки, сливочной помадки или даже просто клубники?» И они смеются над тобой. Потому, что только идиот будет просить добавить что-то третье, верно? И тогда ты решаешь отказаться от мороженого. Но даже это не работает, потому что на каждом веб-сайте, который ты посещаешь, в каждом пятничном клубе, который ты посещаешь с людьми, которые считаются твоими друзьями, люди требуют, чтобы ты заявил о своей любви к «Роки роуд». Ты должен поклясться на своей могиле, что ненавидишь всех, кто любит ром с изюмом, даже если твоя семья любит ром с изюмом. И знаешь, если бы они действительно хотели, чтобы я попробовала «Рокки роуд», они могли бы попробовать что-нибудь новенькое. Они могли бы добавить горячую сливочную помадку, или сделать ее более густой, или...
– Она развела руками.
– Я не знаю, наверное, более хрустящей.

– По-моему, твоя аналогия неубедительна, - сказала собеседница, смеясь.

Она продолжила, как будто подруга ее не перебивала.

– Но вместо того, чтобы улучшить его вкус, они просто продолжают пихать его мне в глотку, говоря, чтобы я ела, ела, ела, хочу я этого или нет.
– Она наклонилась вперед, забыв о своем вязании.
– Но вот в чем дело. То, что «Роки роуд» запихивают мне в глотку каждый раз, когда я оборачиваюсь, не заставляет меня любить «Роки роуд». На данный момент я бы выбрала ром с изюмом просто назло.
– Она снова взялась за вязание.
– А еще у меня аллергия на изюм.

И это, пожалуй, было труднее всего принять, когда дело касалось людей среднего класса, Эйвери понял, что очень многие из них относятся к левым с таким же отвращением и скептицизмом, к какому Эйвери всегда приберегал для крайне правых. На каждого человека, у которого дядя-расист, отсталый республиканец, портил семейные праздники, приходился другой, у которого племянник-левак, разжигающий ненависть, делал то же самое.

Эйвери не мог не вспомнить, как он был таким племянником не так давно.

Чем больше Эйвери узнавал, тем больше понимал, насколько поверхностными и слабыми на самом деле были его прежние аргументы. Он думал, что не завоевывает расположение людей потому, что они глупы, или потому, что они не слушают. Настоящая проблема заключалась в том, что его аргументы были дерьмовыми, в основном потому, что он никогда не утруждал себя рассмотрением каких-либо контраргументов. Годы жизни в эхо-камере заставили его думать, что он знает гораздо больше, чем на самом деле. В глубине души он все еще чувствовал, что в большинстве вопросов придерживался правильной точки зрения, но в прошлом, когда люди просили объяснений или уточнений, когда они осмеливались подвергать сомнению его мнение, он прибегал к содержательным мемам и личным нападкам, а не к логике. Он просмотрел старые посты и споры в социальных сетях и обнаружил, что удаляет их один за другим, смущаясь того, насколько невежественным он был.