Эйвери ждал, не сводя глаз с Грея. В них был вопрос, но и что-то похожее на вызов.

Грей оттолкнул его назад, прижимая к стойке. Ему нравилось, как их тела соприкасались. То, как Эйвери, казалось, смягчился, принял силу Грея, сохраняя при этом вызов в глазах. Грей крепко целовал его, дергая за волосы, впиваясь в его губы, желая овладеть им всеми возможными способами. Эйвери не только позволял, он приветствовал это, постанывая в губы Грея.

Господи, как он мог завидовать Уоррену, несмотря на всю его душевную боль, когда рядом с ним был Эйвери, сильный и непокорный, которому никогда не грозила опасность выйти из-под контроля? Если уж на то пошло, Уоррен должен завидовать ему. Грей поцеловал Эйвери еще крепче, расстегивая штаны паренька. Он просунул руку внутрь и сжал ее.

– Что бы ты сказал, если бы я приказал тебе встать на колени?
– спросил Грей.

У Эйвери перехватило дыхание, но в его глазах по-прежнему светился сексуальный вызов.

– Я бы сказал, возможно, это лучше сделать тебе?

– А если бы я сказал, что жду от тебя послушания?

– Я бы сказал, что ты обратился не к тому парню.

Грей наклонился к нему и сжал так сильно, что у Эйвери перехватило дыхание.

– Значит, у тебя нет желания доставить мне удовольствие?

Эйвери захныкал, но не прогнулся.

– Мы оба знаем, что послушание не доставит удовольствия ни одному из нас.

Грей рассмеялся.

– О, да? Что тогда?

Эйвери обвил руками шею Грея.

– Если я дам тебе повод наказать меня.
– Он притянул Грея к себе и поцеловал.
– Пожалуйста, накажите меня, сэр, - прошептал он, улыбаясь.
– Я буду таким плохим, каким ты хочешь меня видеть.

Грей ни капельки не завидовал Уоррену, когда тащил Эйвери в спальню. Он швырнул его лицом вниз на кровать и сорвал с Эйвери штаны.

Шлепок.

Почти сразу же на бледной коже Эйвери начал проступать красный отпечаток ладони. Грей оседлал его бедра и шлепал снова, и снова, и снова. Эйвери извивался под ним, пытаясь приподнять бедра настолько, чтобы его член уперся в кровать. Грею почти захотелось кончить прямо сейчас. Хотелось расстегнуть штаны и оставить свое семя на красной, покрытой рубцами заднице Эйвери.

Шлепок.

Ему нравилось, до какого отчаяния мог дойти Эйвери. Эйвери мог умолять, как это делал Тейлор, но мотивация у него была другая. Тейлор хотел, чтобы над ним издевались, чтобы причинить себе вред, его потребность в наказании коренилась в стыде. Отчаяние Эйвери, напротив, было светлым и чистым. Даже невинным.

Тейлор хотел этого, потому что ему было от этого плохо. Эйвери хотел этого, потому что ему было от этого хорошо. Такое упрощенное объяснение, но оно изменило мир к лучшему.

Грей снова шлепнул его, прежде чем встать.

– Не останавливайся, - простонал Эйвери.
– Пожалуйста, не останавливайся.

– Раздевайся, - сказал Грей.
– Ты знаешь позу.

Руки Эйвери дрожали, когда он раздевался. Он забрался на кровать на четвереньках, опершись на нее верхней частью туловища и вытянув руки над головой, чтобы Грей мог пристегнуть его запястья наручниками. Как только они были застегнуты, Грей присел на корточки, чтобы полюбоваться им. Ягодицы Эйвери были ярко-красными от шлепков. Его яйца тяжело свисали между ног, а эрекция опускалась к кровати. Эйвери развел колени, приглашающе наклоняясь задницей к Грею.

– Господи, Эйвери. Я разрываюсь между желанием кончить прямо сейчас и желанием посмотреть, как далеко я смогу тебя завести.

Эйвери застонал.

– Я долго не продержусь. Я хочу второй вариант, но знаю, что долго не протяну.

– Это мы еще посмотрим.

Грей не торопился раздеваться. Он был таким же нетерпеливым, как и Эйвери, но ему нравилось слушать его мольбы. Он подождал, пока Эйвери не задрожал и с кончика его члена не повисла капля предэякулята. Наконец, он схватил со стены хлыст, плетку и паддл и опустился на колени позади Эйвери.

– Пожалуйста, - прошептал Эйвери.
– О Боже, пожалуйста.

Грей опустил хлыст.

Эйвери застонал от облегчения.

– Да!

Грей снова ударил его. И снова. И снова. С каждым ударом Эйвери приходил во все большее отчаяние. Грей не хотел его трахать. По крайней мере, пока. По его мнению, это было лучше, чем секс. Было что-то особенное в этом адреналине, когда ты раздеваешь кого-то догола. Связываешь его. Делаешь беспомощным. Заставляешь умолять.

А потом причиняешь боль до тех пор, пока он больше не сможет этого выносить.

И Эйвери воспринимал это так, как ни один саб, которого он когда-либо знал, тяжело дыша и умоляя. Грею нравилось, что Эйвери мог полностью отдаться сексу. У него не было никаких запретов. Никакой застенчивости или смущения. В некотором смысле, он очень мало заботился об удовольствии своего партнера. Он знал, что ему нравится, и добивался этого с нескрываемым энтузиазмом. Некоторые мужчины могли бы счесть его эгоистом, но Грей мог наблюдать за ним всю ночь напролет. Ему нравилось, как боль погружала Эйвери все глубже и глубже в его наслаждение.