Второе запястье оказалось в наручниках. Эйвери лежал, его сердце бешено колотилось, а член болел. Его руки тряслись так сильно, что цепь, прикреплявшая его к спинке кровати, звякнула.

– Шшш. Не волнуйся, малыш.
– Грей перевернул Эйвери на спину, целуя его в шею.
– Я бы сказал, что не собираюсь причинять тебе боль, но это было бы ложью.

Эйвери застонал от этой мысли и прикусил губу, доставляя себе крошечную толику удовольствия/боли. Но не слишком сильно. Он доверял Грею. Ожидание само по себе было наградой.

Но это не означало, что это будет легко.

Грей скользнул под одеяло, попутно стягивая с Эйвери боксеры. Эйвери повис на цепочке, тяжело дыша, каждый мускул его тела был напряжен, пока Грей целовал его живот, бедра, дразня языком то чувствительное местечко, где бедро переходило в таз. Грубые руки раздвинули бедра Эйвери, и Грей устроился между ними, положив колени Эйвери себе на плечи.

Теплый язык Грея, наконец, нашел основание члена Эйвери. Эйвери практически затаил дыхание, когда этот влажный, теплый кусочек рая двинулся вверх по его длине, только для того, чтобы заставить его задыхаться еще отчаяннее, чем раньше. Одна рука скользнула по его груди, твердые пальцы сжали один из сосков, посылая по телу знакомые волны удовольствия.

– О Боже, - выдохнул Эйвери.

Грей еще раз покрутил его сосок, Эйвери вскрикнул, задвигал бедрами, но не нашел облегчения.

Грей не убирал руку, сжимая сосок Эйвери между пальцами. Другой рукой он поглаживал промежность Эйвери, его большой палец медленно и осторожно прокладывал дорожку от входа Эйвери до основания его яичек. Наслаждение от этих двух отдаленных точек, казалось, проносилось по телу Эйвери мили и мили, чтобы встретиться где-то в районе кончика его члена, пульсируя от желания ощутить больше.

Но Грей не был готов дать это.

Эйвери заскулил, желая умолять. Боль от того, что Грей продолжал сжимать его сосок, заставила его вздрогнуть. Язык Грея снова коснулся основания члена Эйвери. Эйвери снова затаил дыхание, напрягаясь, когда это чудесное тепло двинулось вверх, вверх, вверх.

Грей снова остановился, заставив Эйвери тяжело дышать. Грей переместил руку на другой сосок и ущипнул его. Жгучая боль, казалось, пронзила Эйвери изнутри, сопровождаемая волнами удовольствия, похожими на рябь, которая остается после того, как в воду бросили камень. Вот только эти мурашки не исчезали и не уменьшались. Они нарастали с каждым новым щипком и каждым новым поворотом, нарастая, как приливная волна, в отчаянной боли за яйцами Эйвери. Грей посасывал каждое яичко Эйвери по очереди, перекатывая их языком, надавливая ровно настолько, чтобы по телу Эйвери прокатилась дрожь боли.

– Пожалуйста, - сумел прохныкать Эйвери.

Грей усмехнулся, но снова медленно провел языком по всей длине члена. Эйвери приподнял бедра, задержал дыхание, каждый мускул его тела напрягся и задрожал…

И, наконец, Грей всосал всю его длину в свой рот.

Эйвери вскрикнул, инстинктивно толкаясь. Грей схватил его за бедра обеими руками, прижимая к кровати, и Эйвери откинулся на простыни, готовясь к тому, что станет идеальным сочетанием удовольствия и пытки. Грей усердно сосал его, крепко обхватив одной рукой основание члена Эйвери, и Эйвери погрузился в простое удовольствие от того, как рот Грея двигался вверх и вниз по его члену, радуясь теперь, что полный мочевой пузырь не даст ему кончить слишком рано.

Грей отстранился, его руки были грубыми и требовательными, когда он перевернул Эйвери на живот. Он широко раздвинул ягодицы Эйвери и атаковал вход языком, лаская и облизывая. Но, когда Эйвери лежал на животе, он не мог проникнуть глубоко. Эйвери подтянул под себя колени, оторвал задницу от кровати, предлагая себя, и застонал, когда язык Грея наконец скользнул внутрь.

Шлепок.

Рука Грея на его правой ягодице заставила его ахнуть, боль смешалась с теплым, влажным наслаждением внутри него.

Шлепок.

Эйвери заскулил, прижимаясь задницей к лицу Грея. Грей не мог проникнуть достаточно глубоко, чтобы дать ему то, чего он действительно хотел, но все равно это было потрясающе.

Шлепок.

Боль была идеальной, как раз такой, чтобы заставить его захотеть большего. Он выгибался все быстрее и сильнее, жалобно пыхтя.

Шлепок.

Восхитительное тепло, возникшее при его прикосновении, исчезло, когда Грей повернулся и впился зубами в левую ягодицу Эйвери. Эйвери поперхнулся и издал сдавленный стон. Грею всегда удавалось найти способ увеличить удовольствие, даже когда отчаяние Эйвери, казалось, достигало пика. Когда его язык в очередной раз коснулся входа Эйвери, тот обезумел, бешено извиваясь на нем, вскрикивая, когда Грей снова и снова шлепал его по боку.

– Господи, малыш, - прошептал Грей, отстраняясь.
– Мне нравится, как сильно ты этого хочешь.

– Да, - выдохнул Эйвери, жалея, что не может потянуться назад и подставить Грею свои ягодицы пошире. Жалея, что не может предложить себя больше, чем уже есть. Больше всего на свете надеясь, что Грей не оставит его в таком состоянии.
– Хочу. Боже, я действительно хочу этого, Грей, правда, хочу.

Но Грей отодвинулся. По шороху на кровати Эйвери понял, что он встал.

– Пожалуйста, - сказал Эйвери, не заботясь о том, как жалко это прозвучало.