Эйвери снова вздохнул, наконец, обнаружив, что его обнаженное тело прижато к сильной груди Грея, а они оба завернуты в одеяло. Он открыл глаза.

Верно. У него были глаза.

В комнате стояла кромешная тьма. Грей нежно гладил его по волосам, укачивая, нашептывая ему на ухо тихие, успокаивающие звуки. Он почти мурлыкал, и этот звук был прекраснее любой музыки, которую Эйвери когда-либо слышал. Он снова закрыл глаза, желая забыться.

– Я летал.
– Он помнил головокружительный полет, но теперь это было всего лишь воспоминание. Все еще свежее, живое и почти реальное, как будто он только что очнулся ото сна.
– О, Господи, Грей, я летал так высоко. Я никогда не испытывал ничего подобного. Я думал, что испытывал, но ошибался. Я понятия не имел.

– Ты был идеален.
– Грей поцеловал его в лоб.
– Я даже не знаю, что еще сказать. Просто чертовски идеален. Не могу поверить, что ты позволил мне отвести тебя туда. Ты не представляешь, как я горжусь тем, что был тем, кто это видел.

– Как долго меня не было?

– Прошел почти час.

Час.

Час чистого блаженства закончился слишком быстро.

– Боже, это было так приятно.

Даже дрейфуя, он понимал, что этого слова недостаточно. Не было никакого способа заставить Грея понять, насколько это было прекрасно, чисто и сладко. Он никогда не смог бы этого объяснить. Долгое время он лежал, позволяя Грею укачивать его, как ребенка. Теперь, когда он снова упал на Землю, гравитация притянула его к себе. Он больше не был перышком. Каждая частичка его тела казалась медленной и тяжелой. Уютная темнота окутала его разум.

– Устал, - с трудом выговорил он.

– Я знаю, милый. Поспи, если хочешь. Я буду обнимать тебя до утра, если ты этого хочешь.

А теперь - новое блаженство. Нежное, спокойное чувство защищенности, которого он никогда раньше не испытывал.

– Я люблю тебя, - попытался он сказать.

Он не знал, получилось у него это или нет.

Глава 17

Тело Эйвери ныло.

Он очнулся от сна под писк будильника. Он попытался открыть глаза, но снова крепко зажмурился от яркого света в комнате.

Был ли он пьян? Принимал ли наркотики? Он надеялся, что это не наркотики. Грей был бы в бешенстве. На этот раз Грей не стал бы его наказывать. Он бы точно его выгнал.

Он попытался вспомнить предыдущую ночь. События всплывали в памяти обрывками, как он был прикован наручниками к кровати Грея, как его пороли снова и снова. Он умолял Грея ударить его посильнее, все это время борясь с болью, отворачиваясь от своего оргазма. И затем…

Иисус.

Эйвери задрожал, вспоминая. Он читал о сабспейсе. Если бы кто-нибудь спросил его до вчерашнего дня, испытывал ли он когда-нибудь это, он бы ответил утвердительно. Однако он бы ошибся. Теперь он знал. Все, что он испытывал раньше, было похоже на детские горки по сравнению с тем захватывающим аттракционом, на который его взял Грей. Боже, это было потрясающе. Чистый экстаз. Самое сильное наслаждение, которое он когда-либо испытывал, лучше любого оргазма.

Но теперь его ждала настоящая жизнь.

Эйвери застонал, вслепую шаря по прикроватной тумбочке в поисках телефона, чтобы отключить будильник. Господи, почему он так торопился? Наконец, его неуклюжие пальцы нащупали телефон. Восемь часов, а это означало, что Грей ушел на работу несколько часов назад. Эйвери сел и только тогда увидел записку. Вероятно, Грей оставил ее на телефоне Эйвери или рядом с ним, но Эйвери бросил ее на пол. Почерк Грея был мелким и корявым, но легко читался.

Не хотел уходить, не поговорив с тобой, но и будить тебя тоже не хотел. Ты потрясающ ий , Эйвери. Сам ый прекрасн ый саб , с которым я когда-либо был. Жаль, что мне приходится уходить. Я буду думать о тебе каждую чертову минуту.

Будь осторожна сегодня. Не переусердствуй и не бойся позвонить мне, если я тебе понадоблюсь. – Г

Эйвери чувствовал себя слишком тяжелым и страдающим от похмелья, чтобы по-настоящему осознать, что это значит. Хотя это было приятно. Немного странно, но мило.

Эйвери принял душ и заставил себя поесть, хотя в желудке у него было ощущение, что он набит камнями. Он ничего не слышал о Тейлоре, поэтому поехал на автобусе в центр города. От запаха резины и пота у него скрутило живот. Покачивание и постоянные остановки заставили его пожалеть о том, что он ел. Он подумал, не стошнить ли его прямо в автобусе. Может быть, после этого он почувствует себя лучше.

Он опоздал в библиотеку. Не намного, но позже, чем когда-либо в те далекие дни.

– Извините, я опоздал, - сказал он Эдит. Он был готов к ее гневу, но слишком слаб, чтобы подготовиться к нему.

Она нахмурилась, глядя на него.

– Ты неважно выглядишь.

– Неважно?
– Он ухватился за край ее стола, чувствуя, как мир качается у него под ногами.

Она нахмурилась еще сильнее. Она подошла ближе и положила руку ему на лоб. Ее пальцы были горячими на ощупь.

– У тебя нет температуры, - сказала она, как будто не могла в это поверить.
– Ты хорошо себя чувствуешь?

Слова «Я в порядке» почти сорвались с губ Эйвери, прежде чем он понял, что это ложь. Нет, он не чувствовал себя хорошо.

– Я не могу пропустить ни одного дня. Я так близок к завершению.

Наконец, она перестала хмуриться. Она не то чтобы улыбнулась, но, по крайней мере, не выглядела сердитой.

– У тебя не будет неприятностей из-за болезни. Я думаю, тебе нужно вернуться домой и лечь в постель.

Эйвери кивнул, испытывая облегчение. Да. Дом и постель казались ему подходящими местами. Но, выйдя из библиотеки, он не знал, что делать. Он больше не мог ехать на автобусе. Он знал, в конце концов, его вырвет тем крошечным кусочком завтрака, который он съел. Его ноги двигались без какого-либо приказа мозга. Он шел по улице, следуя знакомым маршрутом, как лошадь, которая знает дорогу домой.