Шрифт:
— Твою мать… — выдыхает князь Чернов.
Вот это ловушка. Мастерски подстроено, надо признать. Роман Витальевич так легко поддался на уловку, что теперь ненавидит себя за это.
Но отказываться поздно. Смертельная дуэль, к тому же без правил, на которой Зверев сможет применять любые свои техники. А способен он на многое.
Что теперь делать?!
Пожалуй, есть только два варианта. Либо выйти и умереть с честью, либо тоже выставить защитника. Но только среди людей князя нет того, кто способен выстоять против Зверева, а значит, проигрыш неминуем.
К тому же, чтобы выставить защитника на смертельную дуэль, нужен очень веский повод. У Беркута такой повод есть — серьёзная рана не могла зажить за столь короткий срок. А вот у Чернова нет ничего, что могло бы помешать ему сражаться.
Вот же хрень!
Есть, впрочем, и третий способ… Но он слишком унизительный. Однако если на кону стоит жизнь, можно и перетерпеть унижение. Но что тогда станет с репутацией Романа Витальевича?! Она и без того серьёзно пострадала после войны с Ярыгиным.
Князь Чернов падает в кресло и закрывает лицо руками. Он должен принять решение, и немедленно, но не в силах это сделать.
Недалеко от Санкт-Петербурга. Владения князя Чернова.
— Хорошее сегодня утро, да, господин? — спрашивает водитель, когда мы подъезжаем к поместью Чернова.
— Да, погодка просто отличная. Прекрасно подходит для того, чтобы расправиться с врагом рода, — усмехаюсь я.
Ворота открыты, и я невольно начинаю думать, а не готовят ли нам ловушку? С Романа Витальевича станется. Но нет, рядом стоят гвардейцы и кланяются, когда мой автомобиль проезжает мимо.
Засады не видно, но я на всякий случай окружаю машину астральными щитами. Если вздумают атаковать, хрен у них что получится.
Подъезжаем к крыльцу, и я выхожу на улицу. Глубоко вдыхаю свежий утренний воздух и улыбаюсь. Даже маяк Пожирателя, сияющий в небе, не портит мне настроение.
Вчера я уже отдал кое-какие приказы ордену Стражей и Коллегии магов. Они приступили к работе, а сегодня мы проведём собрание и детальнее обговорим всё то, что необходимо сделать. Печать Пожирателя почти не пульсирует, значит, в ближайшее время новой Чёрной бури не будет.
Так что настроение у меня просто отличное.
Поворачиваюсь к поместью и, расставив руки, кричу:
— Роман Витальевич, я здесь! Выходите! Настал час расплаты!
Глава 4
Недалеко от Санкт-Петербурга. Поместье князя Чернова.
На мой призыв никто не откликается. Стоящие у дверей гвардейцы делают вид, что их здесь нет, а в окнах — ни души. Такое ощущение, что в доме никого нет.
Наконец, двери открываются и наружу выходит Роман Витальевич собственной персоной. Он одет в шёлковые штаны и домашний халат — не самая подходящая одежда для поединка. При этом в руках у него меч. Что он задумал, интересно?
Спустившись по крыльцу, Чернов встаёт напротив меня и коротко кивает, приветствуя. Я никак не отвечаю и молча жду, сверля оппонента взглядом.
Цокнув языком, князь говорит:
— Должен сказать, вы мастерски обвели меня вокруг пальца.
— Не только вы способны на интриги, — невозмутимо отвечаю я.
— Можете считать, что я сделал вам комплимент.
— Я так и понял. Или вы ждёте, что я скажу «спасибо»? Отблагодарю вас иначе — убью быстро и без мучений, — говорю я.
— Дуэли не будет. Я хочу сдаться, — с трудом сохраняя достоинство, произносит Роман Витальевич.
Он двумя руками протягивает мне родовой меч. На клинке, возле эфеса — герб Костоломова. От меча исходит магия, и я понимаю, что это артефакт высшей пробы. Не хуже, чем мой. Было бы неплохо добавить его в свою коллекцию.
— Граф Зверев, я прошу принять мою сдачу и этот клинок, — сухо говорит Чернов.
Выдержав драматическую паузу, я с усмешкой качаю головой и отвечаю:
— Не-а.
Князь еле заметно вздрагивает. Его пальцы сжимают меч, а глаза бегают туда-сюда.
— Вы отказываетесь? — уточняет он.
— Конечно. Зачем мне соглашаться? Я всё равно заберу этот меч, когда прикончу вас.
— Кхм, но… Я… Я взываю к вашей чести, граф Зверев, — спотыкаясь, бубнит Чернов.
— К чести?! — я смеюсь противнику в лицо.
— Что вас так развеселило? — хмурится он.
— То, что у вас у самого нет никакого понятия о чести. Вы подлец и трус, который воюет чужими руками, атакует тех, кто слабее его, и приказывает напасть на женщину. Мне даже противно сражаться с вами, и я бы с радостью принял вашу сдачу, но считаю, что лучше избавить мир от такого мерзавца, как вы! — во всеуслышание говорю я.