Командор продолжал крепко меня обнимать:

— Не кори себя. Я понимаю вину выжившего. Я наблюдал её у других и сам испытывал не раз. Ты ни в чём не виновата, Адель. Просто поверь мне. А ещё поверь, что дела наладятся, когда ты уволишься и вернёшься домой. Ты красивая, упорная и замечательная девушка, твой единственный недостаток — неумение повиноваться. Это не делает тебя плохой, это просто делает твою службу в армии невозможной. А теперь иди и приготовь так много своего отвара, как сможешь. И собирай вещи. Тридцатое число уже завтра.

Командор разжал объятие, показывая, что сеанс утешения окончен. Мне мгновенно стало холодно и неуютно, словно во время сна кто-то сдёрнул одеяло. Однако ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Вернувшись в медблок, я включила плиту и беззвучно плакала, ставя на неё самую большую кастрюлю из имеющихся в запасе.

И вроде бы Блайнер не сказал ничего оскорбительного, но сердце сжималось от обиды и горечи. Я ведь действительно хотела приносить пользу и поверила в то, что могу это делать. Вытащила даже самых тяжёлых пациентов и не сомкнула глаз, пока не стабилизировала всех.

Но и командора можно понять. Мы всегда находились с ним на разных полюсах — будто нарочно выбирали две максимально противоположные точки зрения.

Но разве с этим что-то поделаешь?

Спустя несколько часов на пороге медблока показался интендант. Он явно смущался, даже слегка покраснел.

— Ким сказал… кхм… — кашлянул он, — командор Блайнер сказал, что вы не вернётесь после увольнительной из Кербенна.

— Судя по всему, так и есть.

— Эвона как… Гарцель Боллар, я успел лишь кратко поблагодарить вас за исцеление. А теперь хотел бы передать небольшой подарок. Я немного увлекаюсь резьбой по камню. Не сочтите за навязчивость, это просто сувенир на память.

Он протянул мне маленькую фигурку розенны. Светло-жёлтый бутон с едва приоткрывшимися лепестками и более насыщенные, зеленовато-синие листики, искусно вырезанные из куска незнакомой породы.

— Очень красивая работа. Благодарю вас от всей души, — я приняла подарок и залюбовалась бликами света на его гранях.

— Не за что, — интендант кашлянул ещё раз. — Заодно напоминаю вам сдать униформу перед отъездом и составить инвентарный список всего, что остаётся в медблоке, — деловито добавил он. — Как раз до утра управитесь.

— Разумеется, как я могу об этом забыть? — грустно улыбнулась я. — Мы же не хотим, чтобы возникла пересортица, или, того хуже, недостача.

— Рад, что вы понимаете, — с облегчением выдохнул интендант. — Ну, бывайте. Всего вам доброго, гарцель Боллар.

Он отсалютовал на прощание и ушёл, и я осталась один на один со щемящим чувством несправедливости. А ведь у меня только начало получаться налаживать отношения с личным составом!

Когда отвар остыл, разлила его по нескольким бутылкам и собиралась приняться за инвентарный список. Распахнула окно пошире, чтобы впустить внутрь тёплую весеннюю ночь и немного лунного света, столь щедро льющегося с небес.

Геста, отчего же всё складывается именно так?

Богиня не удостоила меня ответом, но я всё равно подставила лицо под её лучи, набираясь магических сил и терпения, чтобы преодолеть все сложности.

Глубокой ночью, когда командор отправился по делам, на пороге неожиданно появился Легранд Фоль.

— Аделина, я могу войти? — спросил он, устремив на меня полный жгучего желания взор.

— Вы пришли попрощаться, капрал?

— Нет, просто хотел составить вам компанию. Вдруг вы заскучали? — с надеждой улыбнулся блондин.

— В компании инвентаризации сложно заскучать, — философски заметила я. — А мне нужно закончить все дела до увольнения и отъезда.

— Увольнительной, — поправил Фоль. — Увольнение — это когда вы навсегда уходите из части. А отпуск в полнолунную неделю — это увольнительная.

— Я всё правильно сказала, капрал. После отпуска в часть я уже не вернусь, — почти спокойно проговорила я, постепенно привыкая к новой реальности.

— Как так? Почему? — нахмурился он, буравя меня взглядом.

— Подала рапорт на увольнение, — выдавила я, не желая вдаваться в подробности.

— Аделина, но зачем? У вас прекрасно получается! Вы — прирождённая целительница, дело не столько в даре, сколько в том, как вы стараетесь вникнуть в проблему пациента и посочувствовать ему! Для части это будет огромная потеря! — горячо заговорил он, желая меня переубедить.

— Решение уже принято, капрал.

— Тогда, быть может, мы с вами увидимся в Кербенне? — с надеждой спросил он. — Я бы очень хотел продолжить наше знакомство.