Шрифт:
Здесь всюду песок и пыль,
Вдох раздирает горло.
Всё здесь уходит в небыль,
Песком нас с тобой стерло.
Молю — позови!
И пусть во тьме и слепо,
но я вернусь назад,
В то далеко, где с неба —
лишь нам двоим звездопад… '
Когда Ленора замолчала, Пинна с Беллой изумленно переглянулись, а в следующее мгновение расхохотались.
— О любви-и, — простонала Пинна, хватаясь за живот. — Песком нас с тобой стё-о-орло…
— Нет, вы только представьте, — подхватила Белла, — Шоннери в пустыне, один…
— Пески взметает, он же «земельник»!
— Точно, взметает! И мечтает о Леноре!
— И о лепестка-а-ах…
— Много вы понимаете, — чопорно сказала Ленора и рассмеялась вслед за подругами. — А вы еще не слышали, как он читал. Это неповторимо!
Никто из них не заметил, что позади их дивана, за пышным мандариновым деревцем, застыл силуэт невысокой девушки.
Поразмыслив, Лера пришла к выводу, что Маркус прав на счет саморезов. Они больше по дереву, а тут всё каменное. Можно, конечно, и в камень, с дюбелями… Но если уж продолбить отверстие и запихать в него дюбель, то любой выберет парой ударов вогнать туда гвоздь, чем вкручивать саморез. И гвозди дешевле. Так что, надо искать что-то другое и, главное, «серьезное».
И потому, нагрев вечером у себя пол, Лера решила не ждать, пока потеплеет в комнате, а сходить в библиотеку. Если полистать газеты, журналы, то инфа о местных промышленных новинках вполне способна натолкнуть на что-то полезное и подсказать, в чем можно «подвинуть» магов.
По привычке неприметно пересекая девичью гостиную, она услышала, как Ленора начала читать стихотворение.
'Где-то далеко — с неба звездопад,
И в тиши ночной — мы вдвоём…'
Незаметно для себя Лера подошла ближе и затаила дыхание, ловя каждое слово.
'…Здесь с неба — палящий зной,
И я в том пекле один…'
Невидящий взгляд устремился в пространство. Там расстилалась пустыня, где, в одиночестве, бессильно опустив руки, стоял Маркус, оставшийся по ту сторону портала.
'…Всё здесь уходит в небыль,
Песком нас с тобой стерло.'
И она по другую сторону… Такая же одинокая и опустошенная.
'…но я вернусь назад,
В то далеко, где с неба —
лишь нам двоим звездопад… '
Ленора замолчала и следом раздался девичий смех. Лера моргнула, приходя в себя. Она слушала, как смеются ее одногруппницы над стихотворением Шона, и от бессильной злости только крепче сжимала кулаки. Выйти и сказать, что это недостойно — не вариант. Над парнем, за которого вступается девушка, начнут не просто потешаться, его начнут презирать.
Но как же это низко — смеяться над порывом чьей-то души! Даже для таких неразумных малолеток — низко!
Кипя от бессильного гнева, Лера покинула общежитие. Читать газеты расхотелось, но, покружив по темным прохладным аллеям, она скоро взяла себя в руки и все же отправилась в библиотеку.
— Опять разговоры разговаривать явилась? — с прохладцей встретил ее син Кэмиллус.
— Нет, газеты почитать, — в том же тоне ответила Лера.
— И что же интересует нашу всемогущую лию? Сплетни? Мода? Список неженатых патрициев?
— Всё! И в двойном размере, — не сдержала Лера раздражение. И так настроение ни к черту, еще этот старый перец язвит.
«Старый перец» хлопнул на стол кипу газет.
— У вас час.
Лера взяла газеты, но уходить не торопилась. Библиотекарь всегда ей тыкал, а тут на «вы» перешел. Обиделся, похоже. Или скучно ему тут.
— Не сердитесь, син Кэмиллус, — вздохнула она.
Библиотекарь молча махнул рукой, но лицо его чуть разгладилось.
Лера направилась к самому большому столу, на котором можно было свободно разложить газеты, но место оказалось занято. Обложившись книгами, за столом сидел Шон. Время от времени вскидывая глаза к потолку и бессвязно шепча, он то хватался за книгу, нетерпеливо выискивая что-то, то бросался писать на исчерканном листке. Сочиняет новый стих? Который опять обсмеют глупые девчонки?
Лера подошла и с шумом опустила газеты.
Шон испуганно подскочил, закрыл листок руками и, узнав Леру, непривычно робко спросил:
— Ты зачем тут?
Его вопрос, смущенный взгляд, и руки, судорожно прячущие написанное, всколыхнули в душе подавленный гнев, и Лера, не отдавая себе отчета, сказала:
— Шон, прости, но я случайно услышала твои стихи. Те, которые ты писал Леноре. Они прекрасны! Вот только Ленора читала их подругам и смеялась. Они все смеялись… Не пиши ей больше. По крайней мере, пока не увидишь, что ей можно довериться.
В глазах Шона мелькнула растерянность, он побледнел. А секунду спустя на скулах его вспыхнули алые пятна, он встал и, вскинув подбородок, бесстрастно произнес:
— Для тебя я Шоннери. И я не запрещал Леноре показывать стихи подругам. С твоей же стороны весьма недостойно подслушивать и… завидовать.
— Завидовать?! — непонимающе нахмурилась Лера.
— Да. Полагаю, тобой движет зависть, ведь для тебя-то наверняка никто ничего не сочинял.
Похоже, Шон разозлился не на Ленору, а на гонца, то бишь на нее, Леру. Что ж, предсказуемо… Но, черт побери, почему от его слов так жжет в груди?